В пасти Дракона

Она с угрожающим видом сделала шаг вперёд и снова протянула «сыну Неба» роковую пластинку.

— Не заставляй меня прибегать к силе! — грозно произнесла императрица, вся дрожавшая от гнева. — Это легко... Приложи золото ко рту и втяни в себя... Несколько мгновений — и всё будет кончено, ты умрёшь благородной смертью.

Тце-Хси всё наступала, а «сын Неба» отодвигался всё дальше с вытянутыми вперёд руками.

Грозная, непреклонная дотоле воля столкнулась с слабой, и несомненно, что в этой неравной борьбе победа осталась бы за Тце-Хси, но как раз в последний момент, когда разгневанная императрица готова была кинуться на свою жертву, в покой вбежали двое людей.

Это были Кан-Ий и принц Туан, главные виновники движения против европейцев. За ними следовал престарелый Ван-Вен-Чао, бывший печилийский вице-король, и Синь-Хо, как всегда бесстрастный.

— Тце-Хси! вскричал Туан. — Что это значит?

— Помогите мне! — прохрипела регентша. — Он должен умереть!

— Ты хочешь лишить нас последней надежды! — воскликнули Туан и Кан-Ий. — Нет, нет! Мы не допустим ни тебя, ни его до смерти.

— Всё погибло! — воскликнула Тце-Хси.

— Ничего не погибло ещё...

— Пекин — не вся страна Неба... Погибнет всё, если он умрёт... Пока же он жив, мы не побеждены. Слышишь, Тце-Хси: не побеждены! Весь наш народ восстанет за него, а иначе... иначе... Или ты не знаешь, что Минги не всё ещё исчезли, что у них есть приверженцы... Нет, не думай о смерти, а думай о жизни... Спасение всего нашего дела в нашем бегстве... Бежим, Тце-Хси! Бежим! Повозка ждёт нас... Куанг-Сю! Не вздумай противиться... Идём скорее, идём, если только вы любите свою страну!..

— Но куда? — Тце-Хси подчинялась воле, сильнейшей, чем её воля.

— Мало ли куда! Страна Неба велика... Есть места, куда никогда не смогут проникнуть варвары. Пока мы укроемся в Синь-Ань-Фу. Народ за нас и верен нам... Проклятые иноземцы! Не долго вам придётся смеяться над нашей страной... Идёмте же скорее! Никаких сборов! Всё необходимое мы найдём на пути.

Он решительно схватил Тце-Хси за руки, в то время как Кан-Ий увлёк «сына Неба».

У крыльца дворца стояли несколько простых повозок. Около одной из них ожидал бледный и дрожащий принц Цин, глава цунг-ли-яменя. На руках у него был ребёнок, которого он поспешил передать регентше. Этот ребёнок был сын принца Туана, наследник престола, будущий «сын Неба».

Кругом стояли конные солдаты, все прекрасно вооружённые. Их было около тысячи — всё, что мог собрать Туан в эти последние минуты.

— Отчего я не вижу Тун-Фу-Сяна? — спросила императрица, принимая на руки маленького наследника престола. — Где он?

— Он там, в городе, — ответил Туан. — Его маньчжуры сдерживают штурм, чтобы дать нам время уйти подальше отсюда... Тун-Фу-Сян нам верен, и все его воины соберутся снова к нему...

«Сын Неба», сопровождаемый принцем, уже вошёл в кибитку. Туан заглянул к нему и, убедившись, что все уже заняли свои места, знаком приказал подать себе коня.

Когда он садился в седло, взгляд его упал на неподвижно стоявшего Синь-Хо.

— Ты остаёшься здесь? — тихо спросил принц.

— Да, это необходимо... Я буду следить за иноземцами... Я не могу считать наше дело оконченным...

— Оконченным! — засмеялся как-то свирепо Туан, хотя эта свирепость вовсе не шла его задумчивому лицу. — Нет, Синь-Хо, оно не окончено, не проиграно... Оно только начинается... О проклятые! — погрозил он кулаком в ту сторону, откуда доносились гром пушек и гул рукопашного боя. — Вы теперь явились сюда, вы — победители, вы взяли верх... Но погодите, погодите! Не я, так мой сын, внук явятся к вам с миллионами, с десятками миллионов воинов, и тогда, тогда...

Туан не договорил. Кортеж тронулся вперёд. Эскорт окружил повозки, с жадностью глядя на бледное лицо «сына Неба», которого китайцы так близко видели впервые.

LIII ВСПЫШКА

лена сейчас же узнала о бегстве двора. Старый Чу, плача, сообщил о происшествии маленькой Уинг-Ти, а та прибежала немедленно сказать своей подруге.

— Уинг-Ти, дорогая! — воскликнула, не помня себя от радости, Елена. — Они бежали. Стало быть, Пекин уже взят... Наши здесь! Я скоро увижу своих, отца, маму... Николая... О Господи! Благодарю Тебя!

Уинг-Ти, однако, казалась печальной. Елена заметила это.

— Милая, дорогая Уинг-Ти, — заговорила она, обнимая и целуя маленькую китаянку. — Что с тобой? Скажи мне, отчего ты такая скучная? Разве ты не рада? Ну говори же!

Уинг-Ти тихо плакала:

— Чему мне радоваться? Твоя радость понятна... Ты скоро увидишь своих, вернёшься на родину. А куда пойдёт бедная, маленькая Уинг-Ти?

— Зачем так говорить? У тебя есть братья и он... этот лихой казак!..

Китаянка покачала головой:

— Я не знаю, что с братьями, где они... а он... этот казак... он забыл бедную Уинг-Ти. Какое ему дело до меня? Если он и увидит меня, то отвернётся с презрением... Разве он поверит, что Синь-Хо был всегда ко мне добр и обращался со мной, как отец?..