В пасти Дракона

Он рассказывает, что от самого Тонг-Ку и до священного Пекина, на том пути, по которому прошли европейцы и японцы, кумирни разорены и испражнениями загрязнены, все фанзы пусты, поля стоят неубранными; рассказывает, как во дворцах, куда ни один человек до того не смел иначе как босой и с опушённой головой входить, европейские солдаты в грязных сапожищах расхаживали; рассказывает, а сам слезами захлёбывается, как реками лилась кровь, а слушатели все недоверчиво качают головами.

— Отчего же у нас-то всё не так? — спрашивают они. — Вон в Мукдене их самый главный начальник солдат поставил, чтобы гробницы богдыханов охранять и чтобы этим выказать почёт нашим святыням...

И слышат они один ответ:

— Оттого, что это — русские.

— Но наши же их первые обидели, первые на них с оружием напали, по их городам стреляли, их земляков убивали...

— Так вот за это они наших солдат и потрепали, а с тем, кто мирный, русские не воюют и, кроме добра, ничего им не делают.

И всюду так, как рассказано: и в Мергеле, и в Цицикаре, и в Мукдене, и в Гирине...

К одному только, живя с русскими, не могли привыкнуть китайцы.

Вот что рассказывает по этому поводу один из южно-маньчжурских корреспондентов «Нового края».

«В Крещение, в городе Ляо-Яне были водосвятие и парад, в коем участвовало до тысячи человек и смотреть который высыпало чуть не всё туземное городское население.

Парад проводился на площади, и китайцы охватили его кольцом, образовав такую плотную толпу, что разве только какой-нибудь мандарин, как Гоголевский городничий в церкви, нашёл бы в ней место.

Парад произвёл громадное впечатление на китайцев, особенно крики «Ура!». Как только раздались первые раскаты клича, компактная масса китайцев отхлынула назад, и на лицах у многих показался испуг. Нужно было видеть этот момент, не поддающийся даже описанию. Последующие «ура» вызвали уже меньше эффекта, но всё-таки чисто рефлекторным движением толпа каждый раз подавалась назад».

Да разве на одних только китайцев производил такое впечатление этот могучий русский боевой клич?..

История сохранила не одно свидетельство того, что от русского «ура» бегали врассыпную и французы, и англичане, и турки, да и вся Европа, приходившая с Бонапартом в Москву.

Только народ русский не чета китайскому. Встряхнулся богатырь-исполин, и разлетелись прочь все жалкие мошки и паразиты, осмелившиеся нарушить его покой... Китайский! же народ не выказал достаточно силы для этого, и паразиты совсем крепко угнездились в его организме.

Но это ещё не значит, что делу конец.

Борьба белой и жёлтой рас только начинается. А чем она кончится этого сказать не сможет никакой пророк...

Однако, несмотря на то, что между русскими и мирным населением Маньчжурии установились самые дружеские отношения, что дзянь-дзюнь Мукдена не раз навещал Порт-Артур, где его везде встречали с подобающим его званию почётом, страна всё-таки была во власти террора.

Мы уже видели, что фудутун Синь-Дзинь-Тина обратился к русским с просьбой о помощи, и его просьба была не единственной в этом роде.

Разбежавшиеся после бесчисленных погромов китайские солдаты соединялись с хунхузами, образовывали шайки и всюду грабили своих земляков, разоряли деревни и города, так что в глазах мирного населения русские являлись его истинными защитниками и покровителями. Всюду начальников отрядов засыпали гражданские китайские власти просьбами о помощи против разбойников, и в большинстве случаев эти просьбы не оставались без удовлетворения.

Китайское правительство было бессильно. Ему в пору было только исполнять требования европейских дипломатов. Регулярных войск у богдыхана не было; стало быть, не было и прочной власти. При таких тяжёлых для Китая обстоятельствах было бы более чем жестоко со стороны русских оставить Маньчжурию. Уход русских войск отдал бы всю страну в руки отчаянных головорезов. Мало того, в случае ухода русских пропали бы все труды по сооружению Великой Магистрали, в которую уже вложены были десятки миллионов русских денег и сил. И вот Россия оказала новое благодеяние Китаю, оставив в Маньчжурии до поры до времени свои войска, в присутствии которых мирное население могло чувствовать себя в полной безопасности...

Европейцы сейчас же сообразили, какой лакомый Кусок ускользнул из их рук.

В то время, как Пекин был разграблен вконец, Маньчжурия осталась неприкосновенной. Все богатства, хранившиеся в её городах, были целы.

Шум, вой, лай, хрюканье понеслись по всей Европе, когда ситуация стала очевидной. Пекинские грабители поднимали крик, а Европа вторила им на все голоса. Они требовали ни мало ни много — немедленного удаления русских из Маньчжурии, имея в виду, что в одном Мукдене хранилось всевозможных богатств не меньше, чем в Пекине. Если бы после ухода русских послать туда Вальдерзее с пекинскими отрядами, можно было бы хорошо поживиться...

Но на сей раз у господ европейцев сорвалось...