В Пасти Льва

— Говорила же, — произносит она, перебирая струны арфы, — это они в конце концов примкнули к нему. Он облачился в цвета Гешле Падаборна только после того, как увидел, что Равн действительно радеет за революцию. Скажи, Темнейшая, хотя я, кажется, уже знаю ответ, почему же ты заявилась к нам на ночь глядя, чтобы поведать сию историю? Концовки в ней что-то не заметно.

Равн демонстрирует белоснежные зубы.

— Разве не о-очевидно-о? Гидула заполучил Донована-буига и уволок того в свою цитадель. А меня выбросили на Дельпаффе. Больше мы не виделись. И только та польза, которую я успела принести до того, помешала отправить меня в отставку. Сентиментальный старый дурень! Разве может какая-то там планета-тюрьма удержать таких, как я? Перерезанное горло там, пожатые руки здесь… Сталь и серебро купили мне свободу. Дельпаффонийцы даже и не знают, что я сбежала. — Она обхватывает себя руками. — О-о, кахая же я умная!

Бан Бриджит возвращается в кресло.

— Так и чего же ты хочешь от меня, о умнейшая?

— Сама знаешь. И давно уже все поняла. Помочь вытащить Донована из цитадели Гидулы, разумеется. Я, конечно, очень сильна, но одна с этим не справлюсь.

Бан Бриджит не может сдержать смех.

— А вдвоем, стало быть, сдюжим? И каковы шансы у двух снежинок в аду?

— Думаю_? весьма неплохие. Судя по тем легендам, что рассказывают на Грумовых Штанах, ад давно замерз.

— Твои друзья ня могут помочь? — спрашивает Мéарана у Тени. — Что насч’т других повстанцев?

— Домино Тайт, может, и присоединится в память о былых временах. Вероятно, еще Большой Жак — просто потому, что это вызов его способностям. И не исключено, что увлечет за собой и Маленького. Они частенько работают сообща. Но вот насчет Даушу, Ошуа и остальных я не уверена. Даушу, скорее всего, не поверит в предательство Гидулы; Ошуа, который, как я понимаю, и без того об этом знал, может увидеть в Падаборне вероятного соперника. Что же до меня… Я обязана это сделать. Мы с Донованом — гажиньяую. Как это будет по-гэлактически? «Братья, потому что проливали кровь друг за друга».

— «Братья по крови», — поправляет Мéарана.

— Пусть будет так. Братья по крови. — Тень смотрит на бан Бриджит исподлобья. — Ко многому обязывающие отношения, которые связывают тебя с теми, с кем они были заключены до того. Что, как понимаю, делает нас с тобой сводными сестрами по крови.

— Ник’гда ня слышала о таком р’дстве, — криво усмехается Красная Гончая. — И где же нах’дится цитадель Гидулы?

— На Терре.

Арфа в руках Мéараны смолкает. Бан Бриджит вскидывает голову.

— Стало быть, он получил свой вожделенный подарок. Совершил в конце концов свой хадж на Терру! С чего ты взяла, что он обрадуется освобождению, если это будет означать, что его навеки разлучат с этой планетой?

— О, я могу назвать тебе причину, а то и две.

Бан Бриджит складывает руки на груди и закидывает ногу на ногу.

— Это невозможно. Терра лежит в Треугольнике, в самом сердце Конфедерации, в каком-то дне или двух пути от Дао Хетты, Нового Врадди и Старого Восемьдесят Второго… Нет, с тем же успехом он мог бы находиться в Рукаве Персея.

— Мама!

— Нет, дитя. Мы потеряли его давным-давно. Держали бы его где-нибудь здесь, на Периферии… или хотя бы в Глуши, как когда-то меня… Да пусть даже на границе Конфедерации… и верь я, что Равн действительно говорит правду… тогда я была бы просто обязана попытаться вытащить его. Но, дорогуша, речь идет о Треугольнике. Куда угодно, только не в Треугольник. Лишь трем Гончим удалось туда пробраться… а вернулись двое, и один из них — калекой.

— Но ты должна…

— Если он хотя бы наполовину тот же человек, каким был раньше, то куда вероятнее, что это он прорвется к нам, нежели мы к нему. Ему удавалось выскользнуть из узилищ, в которые нормальный человек и не поместился бы. Наша подруга Равн рассказывает о побеге из дельпаффонской тюрьмы так, будто это плевое дело; но эта планета — одна из старейших колоний, едва ли более молодая, нежели сама Дао Хетта. Это не какой-то там наш дышащий на ладан пограничный пост, из которого, как заявляет Олафсдоттр, ей когда-то удалось уйти. И это сделала она. А Донован способен на куда большее.

— Не питай пустых надежд, Гончая. Цитадель Гидулы обслуживают три Тени и более сотни курьеров и Сорок.

Бан Бриджит склоняет голову и смотрит на свою пленницу.

— Забавный ты выбрала подход, чтобы убедить меня напасть на нее.

— Но, мама!..

— Мéарана, не б’дь дурой! — хлопает ладонью по подлокотнику бан Бриджит. — П’ка ты играла на арфе, Тень играла с т’бой. Шо, если цель всех этих прибауток заключается в том, чт’бы уговорить Гончую Ардри сунуть голову в Пасть Льва? Каковы шансы, что голова эта в итоге останется на плечах?

— Даю сво-ое сло-ово-о, — тихо произносит Равн.

— О да, какая надежная валюта!

Олафсдоттр вздыхает, отводит взгляд, и глаза ее тускнеют.

— Значит, я не справилась. Надеюсь, вы позволите мне уйти? Совесть требует от меня хотя бы попытаться, даже если мои старания обречены на провал.

— Неужели узы крови оказались прочнее клятв? — спрашивает бан Бриджит.