В паутине иллюзий

Игнат подумал: одна Марго из тех, кто жил с ним общим прошлым, его не боялась. Аркадия струхнула, Брехт тоже. А она вроде обрадовалась его освобождению. Даже отпраздновать предложила. Как ее мать когда-то.

…Он попал в облаву случайно. Уже уходил из клуба, как выходы перекрыли, парни в камуфляже заполнили помещение, завизжали девки, и он заметил, как нырнул под стойку бармен. Клуб кто-то однозначно сдал – двое в штатском точно направились к барной стойке, выудили из-за нее матерящегося барыгу-бармена, приковали наручниками к спинке высокого стула. Игнат дернул свою руку – она была зажата тисками пальцев одного из парней. Сквозь щель балаклавы сверкнул насмешливый взгляд, Игнат усмехнулся в ответ и замер. Он не боялся, был уверен, отец вытащит его из ментовки одним звонком. Не вытащил, более того, прилюдно, в кабинете следака, унизил брошенной вскользь фразой: «Отсидишь, поумнеешь. Ты мне не сын!» Все, точка. Игнат запаниковал, ладно бы пацан был, но перевалило за тридцать, сидеть за пакетик дури было смешно и… стыдно. Вот убил бы… Так он тогда подумал, глядя на симпатичную моложавую тетку в форме по ту сторону стола. Сейчас понимает – как накаркал себе судьбу…

Отец вышел, а та представилась – следователь районной прокуратуры капитан Улицкая Аркадия Львовна. Неожиданно он заметил смущение и появившийся легкий румянец на щеках женщины.

Срок получил условный, отмечали победу вместе, на ее даче, на три дня спрятавшись от мира за бревенчатыми стенами добротного дома. Аркадия на велосипеде ездила в соседнюю деревню за продуктами, а он с удивлением смотрел на тугие ягодицы и крепкие икры стройных ножек, крутящих педали, и думал – вот оно, счастье. Наелся, пресытился шумной городской суетой и разгульной жизнью, шальными деньгами, девками и… одиночеством.

Что это его чувство никак не любовь, Игнат понял годом позже, когда встретил Милу. И пропал. Он у подъезда ждал Аркадию, девушка вышла из дверей, споткнулась о порожек, он успел поддержать. Она лишь бросила в его сторону смущенное «спасибо» и прошла мимо, а Игнат бухнулся обратно на скамью, закрыл глаза, словно от боли, и «слушал» внутренне это ее «спасибо», многократно вызывая в памяти звенящий голосок, пока тот совсем не затих. Из этого состояния его вывел голос Аркадии, громко выговаривающий кому-то по мобильному телефону. Она кивнула ему на милицейский «уазик», села за руль, кинула трубку и какой-то сверток на заднее сиденье. «Милка, дурында, опять забыла пакет с физкультурной формой под вешалкой. Что у девчонки в голове? Одни танцы! – Она резко вырулила со двора на дорогу. – Тебя куда подбросить?» Он только и спросил, не Мила ли сейчас из подъезда вышла? «А… заметил? Дочь моя, младшая. Красотка! Школу в этом году оканчивает. – Аркадия притормозила у остановки общественного транспорта. – Все. Прости, у нас труп на Садовой. Мне в школу, потом туда». Она притянула его к себе и поцеловала в губы, нисколько не смущаясь ожидавших автобус людей.

Он вылез из машины и быстро пошел в сторону от павильона. Впервые стало стыдно и даже противно от такой демонстрации ее чувств. Аркадия словно состарилась для него вмиг до своего возраста, Игнат даже остановился, вспоминая, говорила ли та ему о детях? И понял – не интересовала его эта тема, и она молчала. Как-то отдельно от ее семьи они встречались все это время. Чаще у него в квартире или на ее даче, занимаясь любовью, обсуждая ее работу, его бизнес, но никак не семейное положение друг друга. С ним-то понятно – жена бывшая, с отцом стойкий разрыв. О чем говорить? А про Аркадию, оказывается, ничего он и не знал. Если Мила – младшая, есть и старшая дочь. Интересно, такая же красавица?

И началась у него тогда двойная жизнь. Он ждал Милу у школы, но не подходил. Смотрел жадно: вертелись парни возле, стайками вились. Злился, ревновал. Шел за ней по улице до дома, провожая. А вечером ждал Аркадию. И опять злился, что ждет. Милу любит, с ума сходит, но и от ее матери отказаться не может.

С этим и пришел на прием к известному психиатру Карлу Брехту. Тот и слушать поначалу не хотел – возраст у Игната далеко не подростковый. Пришлось фамилию отца назвать… Три сеанса, и все, вычеркнул из сознания Аркадию как женщину. Словно ластиком стер. Мила одна осталась желанной и дорогой.

Сел в машину, уехал на полгода в Москву, затерялся, чтобы Аркадия не достала. Ей наврал, что бизнес его присутствия там требует. Проглотила, поверила. А к выпускному Милы вернулся. Увидел перед балом, дух захватило от красоты и изящества девушки. Окончательно тогда решил – его будет. Или ничья…

Игнат умылся ледяной водой из колодца, вылив ведро и на себя. Он пил всю ночь, но под утро провалился в беспокойный сон. Наметив визит к директору детского дома, не торопился, появиться перед педагогом нужно в приличном виде, без мешков под глазами и стойкого алкогольного душка. К тому же из Дарьевки выбраться в город можно было только на машине.