В пекле огненной дуги

Алексей Скворцов был одногодком Семёна. До призыва в армию он жил в Воронеже, где окончил десятилетку. Выросший в городе, в семье интеллигентов, он был слишком домашним и мягким, и здесь все называли его «интеллигентским хлюпиком». Конечно, служба давалась ему трудней, чем деревенским парням вроде Семёна. Вообще сначала казалось странным, как Скворцов попал служить на границу, да ещё в такой непростой регион. Но однажды в разговоре он признался, что сам попросился в пограничные войска, потому что считал их самыми романтичными. Его родной дядька служит в военкомате и помог ему в этом деле.

А когда Семён узнал Скворцова получше, то даже проникся к нему симпатией. С Алексеем было интересно общаться — он много чего знал и охотно делился знаниями с другими, при этом никогда не хвастался и не насмехался над теми товарищами, кто был малообразован. Кроме того, притягивали его искренность и добродушие.

— Молодец, — похвалил Ларионов. — Взаимовыручка для нас, пограничников, — это самое важное. Как говорится, сам погибай, а товарища выручай.

— Так точно, товарищ командир! — браво гаркнул Семён и облегчённо вздохнул.

Теперь можно было расслабиться…

* * *

— Красота-то какая, — произнёс Скворцов, разглядывая в бинокль распростёршуюся внизу огромную долину где сверкала в лучах солнца поверхность озера Зоркуль.

Оптический прибор был один, и Ларионов отдал приказ наблюдать всем по очереди. Сейчас настал черёд Алексея.

Ещё вечером отряд устроил здесь засаду, перекрыв северо-западный выход из долины. Лошадей отвели подальше и спрятали во впадине, чтобы они не были видны со стороны и чтобы их не почуяли кони басмачей, ведь запахи в горах ветер разносит далеко, особенно в ущельях. Затем оборудовали себе позиции, сложив из разбросанных всюду камней небольшие брустверы, за которыми можно было вести стрельбу лёжа и прятаться от пуль. Для удобства ведения стрельбы в брустверах сделали выемки. Золотарёв и Скворцов, не сговариваясь, расположились по соседству.

Семён лежал за своим бруствером головой на вещмешке, глядя на плывущие по небу облака. Вокруг было тихо. Солнце висело над горами, но из-за густых облаков светило тускло и совсем не грело. Стоял обычный сентябрьский памирский день, холодный и сырой — примерно градусов пять-шесть выше нуля. Семён слышал, что в середине сентября здесь бывает и до минус десяти. А в октябре уже может наступить настоящая зима — с обильными снегопадами, сильными морозами и буранами. Природа Памира сурова и старается не баловать

человека…

Семёну ещё не доводилось бывать в этих местах, и теперь он мог воочию любоваться ими. Да, недаром многие говорили, что Зоркуль — одно из самых красивых на Памире озёр. Вытянувшись с запада на восток на целых двадцать пять километров между Южно-Аличурским и Ваханским хребтами, оно потрясало окрестными видами.

Вдали виднелись юрты киргизов и пасущиеся на горных склонах отары овец. Там же бродили яки, поедая пожухлую осеннюю траву. На Памире Семён впервые в жизни увидел необычных косматых животных с таким смешным названием. Он узнал, что яки, или, как их ещё здесь называли, кутасы, не боятся самых лютых морозов и любят купаться в ледяной воде. Эти мирные и выносливые животные были просто незаменимы в горах, особенно на высоте более четырёх километров. А из жирного и питательного молока яков памирцы делали вкусный сыр курут, который они обычно скатывали в небольшие шарики. Да и мясо яков широко использовалось в пищу…

Позади озера вздыбливались заснеженные горные громады, которые находились уже на афганской земле.

Афганистан… Это слово для Семёна было наполнено чем-то таинственным и древним. На политзанятиях Нарожный как-то рассказывал об этой соседней стране и о населяющих её свободолюбивых племенах.

А где-то ещё южнее находились Пакистан и сказочная тропическая страна Индия, в которой обитали тигры, слоны, загадочные йоги, факиры и заклинатели змей.

— Лёха, ты случаем в Индии не бывал? — шутливо спросил Семён, выглянув из-за камней.

— Нет, не был, — вполне серьёзно ответил Скворцов. — И вообще я за границей не был.

— А хотел бы?

Алексей опустил бинокль и посмотрел на Золотарёва настороженно.

— А что?

— Да нет, ничего. — Семён понял, что смутил этим вопросом товарища. — Просто так спрашиваю. Я бы, например, в Индию махнул. А ты куда?

— Я? — Скворцов призадумался и пожал плечами. — Не знаю. В Австралию, наверное. Или в Южную Америку.

— Почему туда?

— Ну… Я когда «Дети капитана Гранта» прочёл, то захотел побывать и в Австралии, и в Южной Америке. Там здорово. Горы, леса непроходимые. Романтика, одним словом.

— Хм… понятно. А что за дети капитана… как ты его назвал?

— Гранта. — Алексей усмехнулся. — Книга такая есть. Приключенческая. Жюль Верн написал. Интересная очень.

— А кто этот Жюль Верн?