В переплетении слов (СИ)

— Значит, и нас вы тоже ненавидите? — передернув плечами, осторожно уточнила Джейн, напоминая о своем присутствии.

— Будь вы плохими людьми, у вас не было бы такой замечательной дочери, — с обескураживающей честностью заметил Сириус и запустил пальцы в каштановые кудри, выпустив руку улыбнувшейся ему Гермионы. — К тому же, Джеймс проверил все, что с вами связано. И будь в вашей жизни хоть одно темное пятнышко, он бы его сразу заметил. А в разговоре со мной о своей клинике и при описании проблем, с которыми вам приходилось сталкиваться, вы были вполне откровенны. Я ведь очень внимателен к мелочам, потому что у меня целый набор отклонений, среди которых есть паранойя и крайняя степень подозрительности. — Блэк самодовольно улыбнулся, пока родители Гермионы ошеломленно молчали, теперь глядя на хозяина дома с долей потрясения. — На самом деле я никогда в жизни не впустил бы вас в свой дом, потому что мне действительно трудно. Люди, как правило, воспринимают мое поведение негативно и говорят примерно то же, что и вы, Говард. Вы не сказали ничего нового, а мне так хотелось услышать что-то интересное. Единственная причина, которая заставила меня дать вам шанс, это Гермиона. Ваше мнение для нее очень важно, хоть она и готова ему воспротивиться. А для меня важно, чтобы Гермиона была счастлива, и если для этого мне нужно быть радушным хозяином и забыть о том, что передо мной незнакомые люди, то я это сделаю. Это такая малость, если награда – ее потрясающая улыбка. И вы можете думать обо мне, что угодно. Я знаю все свои недостатки, потому что состою исключительно из них. Можете думать, что все мои слова лишь для красоты и не имеют ценности. Мне плевать, что вы там думаете, потому что обо мне думали в десять раз хуже мои собственные родители, а я прославил свое имя вопреки всем их обвинениям. Но не смейте считать, будто ваша дочь не способна принять взрослое обдуманное решение. Внутри нее такой прочный стержень, что об него сломается любой, кого она посчитает недостойным своего внимания. Гермиона может достигнуть всего: построить карьеру, завести семью, получить Нобелевскую премию или подчинить себе весь мир, если только захочет. И предположить, будто она не сможет уйти от какого-то старого писателя с проблемами, верх глупости. — Не обращая внимания на людей, завороженно внимающих его словам, Сириус мягко поцеловал залившуюся краской Гермиону в висок и озорно подмигнул. Все время своей речи он смотрел лишь на нее, будто ему было все равно, слушают ли его родители девушки и здесь ли они вообще. — Я псих и горжусь этим, если вам интересно! И это все, что я хочу сказать вам, родители самой невероятной девушки на планете!

Гермиона хотела бы попросить его вести себя приличнее, хотела бы не реагировать на каждую похвалу в свой адрес, произнесенную этим раскатистым баритоном. Но все попытки найти в себе тот самый твердый стержень и хотя бы просто отпихнуть Блэка чуть назад оканчивались полным провалом. Как она должна уйти от этого совсем еще не старого писателя с трудностями, Гермиона не представляла, потому что одних его пальцев в ее волосах было достаточно, чтобы она придвинулась к нему еще ближе и уткнулась лбом в надежное плечо, скрывая неуместную для всего этого серьезного разговора улыбку.

Что могли бы сказать ее родители на такое откровение, Гермиона так и не узнала. В дверном проеме показалась лохматая макушка Джеймса, украшенная плюшевыми оленьими рогами, и он с задорной улыбкой сообщил о том, что стол накрыт, и пора начинать ужин. Не дожидаясь реакции вздрогнувших от его появления Грейнджеров, Джеймс вовсе вошел внутрь, галантно подхватил Джейн под руку и, неся всякий вздор об оленях и вкусах коры разных деревьев, повел ее в коридор, ловко прихватив за собой и Говарда. Гермиона тоже двинулась следом и сделала несколько шагов, когда вдруг поняла, что Сириус продолжает стоять на месте.

— Прости за весь этот балаган, — сгорбившись, устало выдохнул Блэк, когда Гермиона снова вернулась к нему и вопросительно подняла брови. — Я вижу, что ты действительно очень дорога своим родителям, и что ты сама их сильно любишь. И я правда не хотел, чтобы из-за меня пострадали ваши отношения. Любовь родителей тоже своего рода редкость, тем более когда ты ребенок, которого не было в планах, — нервно зачесав волосы назад, торопливо забормотал Сириус, словно ему вдруг могли запретить высказывать все, что накопилось внутри за время этого сложного разговора. Гермиона все это время старалась не думать о том, каково было Сириусу слышать все это, особенно слова ее отца. И то, что Сириус смог продержаться и не вспылить, позволив ей сделать выбор без давления с его стороны, действительно восхищало.