В переплетении слов (СИ)

Так уж вышло, что Джеймс с Лили тогда были слишком заняты своими семейными делами. Джеймс только получил должность в отделе кибербезопасности, Лили начала практику психотерапевта, а Гарри поступил в младшую школу. Я старался не втягивать их в свои проблемы, всегда улыбался и говорил, что у меня все прекрасно, а внутри медленно умирал. Вообще, после войны мне было очень паршиво, было много суицидальных мыслей, и я держался только ради Регулуса. Знала бы ты, как Поттеры винили себя за невнимательность. У Лили была истерика, Джеймс колотил стены от злости на себя, на меня, на Беллу. Да еще Меда с Цисси не упустили момента, чтобы указать им на то, какими плохими друзьями они были, раз не смогли отличить фальшивую улыбку от искренней. Зря, конечно, они это сделали, но я узнал обо всем этом от Доркас после того, как оправился от недельной комы. А затем меня отправили в реабилитационный центр! Так что мне было как-то не до транжирства.

Вот именно из-за всего этого дерьма, которого предостаточно в моей жизни, мои друзья так сильно обо мне беспокоятся. Я знаю, что они до сих пор винят себя за тот случай, за то, что верили моим беспечным улыбкам. И чтобы ты понимала, насколько все хреново, знай, я кратко описал тебе период своей жизни с девятнадцати до двадцати семи лет.

На какое-то время между ними возникла тишина, прерываемая только какими-то посторонними звуками, которыми было наполнено общежитие. Гермиона прислонилась плечом к ближайшей стене, обдумывая услышанное. Она не ожидала услышать такие подробности. И новая порция откровений была тем неожиданнее, что изначально тема разговора была довольно незначительной. За время общения с этим человеком, Гермиона заметила одну закономерность: он всегда находит способ свернуть к той теме, которая в этот момент больше всего его беспокоила. А значит, сегодня ее собеседник по какой-то причине снова вспоминал о том случае. Может, пытался найти какие-то ответы, может, копался в себе, но совершенно точно погрузился в тяжелые раздумья.

— Сегодня какая-то особенная дата? — Этот вопрос должен был прозвучать немного насмешливо, но Грейнджер снова переборщила с серьезностью и недовольно поморщилась.

— В этот день ровно пятнадцать лет назад меня выписали из реабилитационного центра. А уже через пять дней я начал обучение на кинолога, — бодро раздалось в ответ. — Споешь для меня? — с озорством спросил мужчина, и у Гермионы против воли вырвался нервный смешок. Только что он говорил об очень трудном периоде своей жизни, а сейчас снова притворялся самым веселым и счастливым человеком в мире.

— Как часто ты притворяешься беспечным в разговорах со мной? — не выдержав, с нескрываемым беспокойством почти шепотом спросила Гермиона.

— Примерно никогда, девочка! Я стараюсь уравновешивать количество флирта правдой и истинными эмоциями, чтобы ты не поддалась моему обаянию, забыв о том, с кем имеешь дело, — непривычно строго произнес ее незнакомец. И смысл этих слов дошел до Грейнджер далеко не сразу.

— Тогда тебе следует перепроверить свои расчеты, потому что ты где-то совершил ошибку, — хмуро сообщила Гермиона. — Ты, конечно, пытаешься показать именно то, насколько ты плохой человек, как сильно прогнил, и почему от тебя следует держаться как можно дальше. Но в итоге вырисовывается образ сильного человека, который сумел побороть свою зависимость. Человека, который не хотел зря волновать друзей и предпочел страдать в одиночестве, лишь бы не мешать чужому счастью. И как бы тебе не было плохо, при этом ты не забывал о Регулусе и ставил именно его выше своих нужд. А наркоманы, между прочим, больше сосредоточены только на себе и на поисках новой дозы. Как бы ты ни старался себя очернить, я вижу в тебе лишь гениального человека с трудным прошлым, но вопреки всем невзгодам и потерям в тебе сохранилась доброта и нерастраченная любовь. Возможно, это слишком громкие слова, возможно, я действительно не знаю об остальных годах твоей жизни, а потому не имею права говорить все это. Но ты самый невероятный человек, которого я когда-либо знала, и никакие твои поступки, никакие грехи, о которых ты не устаешь напоминать, не способны тебя испортить. А я не настолько отличаюсь от остальных, потому что тоже попалась в ловушку твоей внутренней привлекательности и очарования. И знаешь, что? Меня это совершенно не беспокоит!

Высказав все это с некоторой долей ярости, Гермиона смущенно опустила голову и тихо выдохнула, ругая себя за излишнюю откровенность. Она только что почти призналась ему в своих истинных чувствах. Но вспомнив о его совете не бояться и не терять время, Грейнджер решила, что этот монолог был не тем, о чем стоит жалеть. Это нужно было произнести, и пусть она звучала как глупая влюбленная девица, Гермиона знала: он оценит ее искренность и ту порывистость, что она проявила, высказав все это.