В пещерах Мурозавра

Выбравшись в более просторный тоннель, где можно было выпрямиться, Нюня задумалась, куда идти дальше, где искать своих.

— Фи-ма-а! — крикнула она, хотя и знала, что ее крик той «толщины», от которой муравьи настораживаются. Все равно она не могла оставаться одна в этом бесконечном подземелье. — Бабуленька-а! Дя-дя Лю-у-да-а!

Из-за поворота вынесся здоровенный муравей и затормозил в нескольких шагах от только что кричавшей Нюни. В первый раз за все время Нюня не на шутку струсила — руки и ноги у нее вспотели и обмякли. И тут мимо скользнул ее мураш, коснулся своими маленькими антенками антенн муравья, и тот, изогнув голову, раскрыл рот, чтобы сглотнуть сладкую каплю, которой угощал его малыш. Потом большой муравей повернул обратно и побежал по каким-то своим взрослым муравьиным делам.

Нюня снова приободрилась.

— Дядя Люда! — крикнула она еще раз, надеясь, что если на ее голос выскочит опять какой-нибудь муравей, малыш сумеет отвлечь его сладкой каплей. — Ти-ха-я-аа!

И вдруг за поворотом появилось пятнышко розового света. Пятнышко росло и приближалось. На стену тоннеля упала длинная безобразная тень.

— Дядя Люда! — крикнула изо всех сил Нюня и, чуть не выбив фонарик, свалилась в его объятия.

Глава 33 Феномены

Никогда, наверное, за свою довольно долгую жизнь, полную потерь, огорчений и радостей, не ликовал так Людвиг Иванович, как в тот момент, когда в конце тоннеля раздался Нюнин счастливый вопль и появилась она сама, а следом смешной мураш, который почему-то трясся.

Держа Нюню в объятиях, дядя Люда смотрел поверх ее головы на это странное явление.

— Он что, с тобой, Нюня?

— Да перестань же! — прикрикнула Нюня на муравья и похлопала его по боку.

— Э, да он меченый! — присвистнул дядя Люда. — На нем меловая метка!

— Ме-етка?! — протянула в крайнем удивлении Нюня и только сейчас, при свете, увидела, что то, что казалось ей белым пятнышком, было меловой меткой «ФФ».

— Так-так, он видел Фиму!

— Ой, и правда! Мурашик, милый, скажи, скажи, где Фима? Скажи своей Нюне!

Но мураш попятился и исчез.

— А бабушка Матильда? Вы нашли ее? — стремительно обернулась к Людвигу Ивановичу Нюня.

Тот развел руками и поник головой. Тихая, появившись следом, проворчала:

— Не надо было в муравейнике вонять своими духами.

Нюня только сверкнула на нее глазами, но ничего не сказала.

— А ты? Ты потеряла ее, Нюня?

— Я потеряла ее, потому что потеряла сознание, — с достоинством сказала Нюня. — Но вы не волнуйтесь, — вдруг улыбнулась она. — Я почему-то верю, что мы всех найдем. Мне кажется, муравейник хотя и очень большой, но мы уже не заблудимся. Я теперь чуточку научилась в нем разбираться.

— Кстати, Нюня! — воскликнул Людвиг Иванович. — У тебя ведь не было фонарика! Как же ты продвигалась?

— Не знаю! — удивилась и Нюня. — Я почему-то видела.

— То есть как? В темноте?

— Ну да. Не то чтобы очень хорошо, но видела.

— Подожди, девочка, ты что, феномен? Это же очень-очень редкие люди, один на сто миллионов, видят в темноте.

— Но ведь совсем темно никогда не бывает!

— Невероятно! — сказал Людвиг Иванович и тут же спохватился: — Подожди, ты же голодная?

Нюня покачала головой:

— Я была на огороде… а может быть, в ягоднике… вернее, в теплице…

— Что-о?

— Там конфеты растут.

У бабушки Тихой зашевелился нос.

— Да вот… — И Нюня запустила руку в карман.

Не успела она вынуть сладкий шар, как его выхватила Тихая. Нюня покачала головой и протянула такой же Людвигу Ивановичу.

— Ешьте, — сказала она щедро. — Я знаю, где еще взять.

Но Людвиг Иванович внимательно смотрел на мураша, который опять прибежал и крутился возле Нюни.

— А ну-ка, девочка, побеседуй со своим Фефе — я попытаюсь определить, насколько свежая на нем метка.

Дядя Люда долго разглядывал, нюхал и даже лизнул палец, которым попробовал меловые буквы на боку мураша.

— Метка совсем недавняя, — торжественно объявил он.

— Мы их найдем! Мы их найдем! — закричала девочка и даже запела: — «Ат зары да зары, ат темна-а да темна…»

— И лучше это сделать до темна, — отвечая на свои мысли, отозвался Людвиг Иванович. — Кто знает, сколько времени мы можем выдерживать это необычное состояние… Но где искать Матильду Васильевну? Как не разминуться с Фимкой? Достаточно ли уже знаем мы муравейник, чтобы продумать следственные версии?

— Тихая! Бабушка Тихая исчезла!

— Ну, это, как твой мураш, — нахмурился Людвиг Иванович. — Она исчезает и появляется и каждый раз успевает где-то полакомиться. Она тоже какой-то феномен. Не скажу, что она видит в темноте. Но что она по-муравьиному чует съестное — это уж точно.

Не успели они пройти и одного коридора, как в самом деле появилась Тихая. Она отирала рот и выглядела очень довольной.

— Ну как так можно?! — устало сказал Людвиг Иванович. — Где вы были на этот раз?

— В коровнике.

— Что-о? Та — в огороде, эта — в коровнике. Можно подумать, мы попали не к муравьям, а в многоотраслевой совхоз. Что ж за коровы в том коровнике?

— Обнаковенные. Муравьиные. Маленькие, как бидоны. Только их и доить не надо — сами молоком стреляются. Да сла-аденьким.

— Ну, дела, да вы были, наверное, у тлей!