В пьянящей тишине

Республиканское движение испытывало недостаток в мозгах, в то время как рук у него было в избытке. Не­смотря на юный возраст, у меня было образование, а кроме того, весьма экстравагантная гуманистическая культура. Наши лидеры предпочли, чтобы я занимался логистикой, а не держал в руках оружие. Я всегда думал, что самые великие драмы создаются иронией судьбы: техник морской логистики Блэкторна, ТМЛ первого раз­ряда, превратился в техника диверсионной логистики, ТДЛ, и, кстати, далеко не посредственного. Я весьма бы­стро внедрился в мир подполья. На протяжении следую­щих лет англичане не раз предлагали вознаграждение за любые сведения, которые помогли бы им меня аресто­вать. Сначала меня оценили в десять фунтов. Потом це­на возросла до пятнадцати. Затем до тридцати пяти фунтов и пятнадцати шиллингов – скрупулезная точ­ность англичан при расчетах может доходить до совер­шенства – и, наконец, до сорока пяти. Досадно! Мне так и не удалось вступить в изысканное общество людей, чьи головы ценились дороже пятидесяти фунтов. На­верное, я не заслуживал этой чести. Я не был ни идеоло­гом движения, ни генералом. Я служил всего лишь свя­зующим звеном на полпути между руководителями движения и рядовыми бойцами, разбросанными по всей стране. Однако в то время моя работа была очень опас­ной. Иногда приходилось улепетывать с какой-нибудь фермы через окно сеновала за минуту до появления ан­гличан. Однажды вечером нас даже пытались подстрелить. А потом преследовали всю ночь. Благословенны наши предки ирландцы, решившие когда-то в незапа­мятные времена построить каменные изгороди, покры­вающие сетью весь остров. Мне не раз приходилось пря­таться за ними или скрываться в их лабиринтах. Это хороший пример того, что в войнах участвуют как силы настоящего, так и давно минувшего.

Как истинные ирландцы, после каждого поражения мы с энтузиазмом принимались готовиться к новой борьбе. Подобная настойчивость термитов в конце кон­цов подорвала силы неприятеля. Счастливый день насту­пил. В то утро, гуляя по улицам Дублина, я чувствовал на себе обычную гражданскую одежду, а не костюм, наде­тый для отвода глаз. Дело было не в одежде, а совсем в другом: я не испытывал страха. Англичане отступили.

Я сказал, что это был счастливый день, но он быстро кончился. Очень скоро перед моими глазами предстала безрадостная картина. Наши вожди правили страной с тем же деспотизмом, как и англичане. Понимание это­го не рождается вдруг, его трудно принять, но мало-по­малу человек приходит к такому заключению. В самом деле, в чем состояло различие между заседаниями в Букингемском дворце и совещаниями нового правительст­ва? Оно правило с той же прагматичностью, на основа­нии тех же деспотичных и бесчеловечных принципов, как это делал ранее любой английский генерал. Они за­нимались лишь тем, что поддерживали порядок, кото­рый мы так ненавидели. Ирландия для них была не це­лью жизни, а лишь способом достижения власти. Но здесь они наталкивались на серьезное противоречие: судьба Тома, жертва Тома и всех других Томов.

Нашей родиной было не географическое понятие, а мечта о будущем. Мы были патриотами, но отнюдь не считали, что мужчины и женщины Ирландии превосхо­дят во всем мужчин и женщин Англии. Или что ирланд­ская картошка вкуснее английской. Вовсе нет. Извращенности английской империи мы противопоставляли безграничное великодушие. Вражеские солдаты были лишь человеческими пулями, направляемыми самыми темными интересами на Земле. Нами же двигала на­ивысшая идея свободы. Поэтому изгнание англичан ви­делось нами как начало иного, нового мира, в котором было больше равенства и внимания к людям. Руководи­тели новой Ирландии, однако, ограничились тем, что за­менили имена оккупантов на свои собственные. Гнет из­менил свою окраску, только и всего. Это было подобно непотребному бреду: англичане еще не закончили вы­вод оккупационных войск из Ирландии, а новое прави­тельство уже расстреливало своих бывших товарищей.

Как могло произойти, спрашивал я себя, что после де­сятилетий, даже веков борьбы против Англии мы вос­пользовались первыми глотками свободы для того, что­бы убивать друг друга? Где таится невероятная способность людей предавать основополагающие жиз­ненные принципы? Я отказался от незначительной должности в новой администрации. Не затем я сражал­ся с могущественным аппаратом Британской империи, чтобы заменить его уменьшенной копией. Записаться в ряды новых подпольщиков я тоже не желал. Граждан­ская война не может быть целью, это кошмар. Кажется невероятным, но за год, который прошел с момента вы­вода английских войск, погибло больше ирландцев, чем за всю войну.