В плену

Марк замирает. А она прижимается щекой к его обугленной. И он ощущает, как по его коже скатывается ее слеза. Не может быть! Напрягается. Алиса слегка отстраняется. А он касается кончиками пальцев влажной дорожки. Давно мертвая кожа отзывается легким покалыванием. Давно обугленные нервы оживают нервным тиком и ощущением ее теплого дыхания. А он смотрит растерянно на влажные пальцы. Ощупывает, не веря. Семь лет он прятался под маской. Семь лет позволял себе умирать. Семь лет никакой чувствительности. И ненависть к собственному отражению. А сейчас… поднимает взгляд на раскрасневшуюся пташку. На ее припухших губах – неуверенная улыбка. Синие глаза искрятся золотом и нежностью.

И то чувство, что глухо отзывалось где-то внутри еще мгновение назад, прорывается сквозь покрывало боли и собственной черствости, сквозь отмершую душу и россыпь затихающих судорог. Затапливает нежностью, перекрывает дыхание и вырывается хриплым «Люблю» в ее губы.

И все остальное теряет смысл под лавиной новых чувств. Марк притягивает Алису к себе, усаживает на колени. Целует губы, наслаждаясь их вкусом. Скользит губами по шее, там, где пульсирует жилка. Слизывает капельки пота. Распускает волосы, зарывается в них пальцами. Ловит каждое мгновение. Жадно. Не пропуская ни единого кусочка ее идеального тела. И она поддается ему. Выгибается навстречу. Отдается так же неистово и жадно, как и он сам. Торопится. Как будто может опоздать. Спешит ему навстречу. И он не останавливает, когда она касается губами его залатанного тела, когда целует каждый шрам и как выдыхает: «Люблю», – ему в ухо. И прижимается теснее, тихо постанывая, и позволяет ему разорвать на ней блузку. Поторапливает. И ловко справляется с его джинсами. Она не дает ему шанса на передышку, а он не оставляет ей возможности передумать. Сходит с ума. От того, какая она страстная, мягкая и податливая в его руках. Как горит желанием и выгибается навстречу от каждого движения в ней. И как выдыхает его имя на пике наслаждения, унося его за собой. А потом лежит на нем, блаженно улыбаясь. И он чувствует, как у самого расплываются губы в идиотской улыбке. И как счастье уселось на подоконнике, а за окном давно стемнело.

– Марк, – они так и лежат на полу, только Алиса притянула откуда-то подушки и большое теплое одеяло.

– Ммм? – ему не хочется разговаривать. А хочется повторить все снова. И он подтягивает ее повыше, не давая задать вопрос. Целует. И все повторяется. Жадные поцелуи. Легкие укусы. Погоня. И волна наслаждения, затопившая обоих.

– Ты – маньяк, – смеясь, выдыхает Алиса, когда они оба уже могут разговаривать. – Маньяк и извращенец.

– Это точно, – тоже смеется. Он согласится на все, лишь бы продлить эти мгновения их близости. Лишь бы ее дыхание щекотало его шею, а ее пальчики гуляли по груди, очерчивая каждый шрам. – Полина спит?

– Угу, – она привстает на локте, заглядывает ему в лицо. Серьезная. – Марк… – она нервничает.

– Ты чего, пташка? Что случилось? Я сделал тебе больно? – он ощупывает взглядом ее напряженное лицо, закушенную губу, нахмурившиеся брови. И ни черта не понимает.

Вместо ответа она отрицательно мотает головой.

– А тебе не больно? – переспрашивает так же обеспокоенно, как он только что. Марк прислушивается. Ему хорошо. Невероятно. Так, как не было никогда. Он так и отвечает, обхватывает ладонью ее затылок, притягивает, но она уворачивается от поцелуя. Вздыхает, обхватив себя за плечи.

– Алиса, в чем дело? – он осторожно садится, разворачивает ее лицом к себе. И снова в синих глазах страх. Что за напасть? – Да что я из тебя все клещами должен вытягивать?! – рявкает, сам не понимая, откуда взялась злость. А он злится. И держит крепко. Так, что Алиса морщится, но не пытается высвободиться из его хватки.

– Скажи, – заговаривает после нескольких долгих и мучительных мгновений, – ты больше не бросишь меня? Ведь не бросишь? – и вцепляется коготками в его плечи.

Марк выдыхает с облегчением и прижимает Алису, зарываясь лицом в ее волосах.

– Никогда.

– Обещаешь? – тихо и с надеждой.

– Конечно…

Часть 26 Марк. Сейчас

– Ты же не бросишь меня, Марк? – бархатный голос дрожал. – Не бросишь, как Крис?

– Конечно, не брошу, – он прижал к себе подрагивающую Лилю, погладил растрепанные волосы, напряженную спину. – Не брошу.

А она лишь кивнула в ответ, поверила…