В плену

– Суд был омерзительным. Столько грязи, – он морщится и снова прикуривает. Алиса прижимается к нему теснее, гладит живот, словно успокаивает. – И я был готов пойти на мировую, чтобы не страдала Лиза, если бы не ее новый роман. Моя служба безопасности отследила ее с любовником. И меня это разозлило, – он сжимает кулак, рвано выдыхает клуб дыма. – Суд я выиграл. Но Лиле позволили видеться с дочерью. В одну из таких встреч Лиля и сбежала с дочерью…

…Духота давила после дождя, ночь сгущалась вокруг его машины. Марк вынес спящую Лизу из старенького дома, уложил на заднее сиденье. Лиля стояла в дверях, подозрительно молчаливая, и тихонько всхлипывала. Она позвонила сама, извинялась и продиктовала адрес где-то за городом. Марк домчал быстро по пустеющей трассе. Но Лиля так просто его не отпустила, долго уговаривала выслушать, много говорила, пыталась напоить чаем – Марк отказался, но выслушал. А она снова просила прощения за свои измены, за то, что так и не смогла стать ему хорошей женой. Он ей мужем тоже не стал. А потом он уехал. Но на душе росла тревога, и Марк то и дело оглядывался на дочь. Она мирно спала и даже чему-то улыбалась во сне. И его отпускало. Паника прокралась, когда не сработали тормоза и вопреки сбросу скорости на спуске стрелка спидометра беспощадно ползла вверх. Он влетел в слепой поворот, выворачивая до упора руль, отпустив педаль газа. На мокрой от прошедшего накануне дождя дороге машину вынесло на встречку под колеса фуре с цистерной. Последнее, что он запомнил, – свет фар, осколки и дочь на заднем сиденье.

Он пришел в себя лишь через полгода. А когда очухался – потребовал эксгумировать тело дочери. Только тогда поверил. А Лиля пропала. Марк искал ее и нашел. Тогда она и призналась, что намеренно заманила Марка в тот дом, на той опасной трассе. И тормозные шланги ему перерезали. Она хотела его убить. Хотела от него освободиться. А Марк запер ее в психушке. И каждый день рождения Лизы навещал ее, напоминая, что она сделала…

– Марк… – тихо зовет Алиса и пытается заглянуть ему в глаза. – Но ты же не виноват, слышишь? Ты же не виноват. Не ты убил Лизу. Не ты.

Он знает. Он убеждал себя в этом каждый день, но не выходило. Он был за рулем. Он не уберег. И Алиса позволила ненадолго забыть о вине: своими откровениями, воспоминаниями о нем, добрыми и светлыми. Тем, что была рядом, несмотря ни на что. Даже называя его убийцей – она спасала его. И переворачивала его жизнь. А теперь должна узнать о нем всю правду и помочь ему снова.

Марк молчит, а Алиса ждет его откровений. Выдыхает, открыв глаза. Он ей расскажет все сегодня. Он должен, а она сама примет решение.

– Пять лет назад ко мне пришла женщина. Анна Литвинская. – Алиса напрягается, заглядывает Марку в глаза. Он смотрит, как удивленно взлетают ее брови, как глаза расширяются от удивления.

– Тетя Аня? – все-таки выдыхает она. – Зачем? – спрашивает почти шепотом, когда Марк кивает.

– За деньгами, – Марк ухмыляется, – на твое лечение. А я не дал. Мог, но отказал.

Алиса отстраняется. Спина натянута, как струна. Вот-вот лопнет. Марку смотреть больно. Слишком. И обнять бы, но внутри все словно онемело: не пошевелиться.

– Я не понимаю, – перебивает Алиса, мотнув головой. И Марк видит – она не хочет его слушать. Порывается уйти, но он не отпускает. Не сейчас. Он не даст ей сбежать.