В плену безудержных желаний

— Мне не нужно много времени, чтобы собраться. Мы уедем сегодня же.

Именно этого он хотел. Для нее это было бы лучше всего. И в то же время…

— Постой!

Она продолжала идти — голова поднята, плечи откинуты, — но вдруг споткнулась и едва удержала равновесие.

Его сердце сжалось.

— Тори.

— Здесь не о чем говорить.

Но им было о чем говорить. И этого что-то было так много, что он просто не знал, с чего начать. Он встал между ней и дверью, преграждая ей путь.

— Дело не в том, что я хочу защитить свою позицию, а в том, что я хочу защитить тебя.

— Ты не защищаешь меня. Ты меня выгоняешь. Его сердце, тот орган, на который он привык не обращать внимания, стучало все сильнее.

— Если тебя здесь не будет, они переключатся на меня. Как они всегда это делают. Ты не будешь их мишенью.

Молчание длилось так долго, что можно было подумать, что она просто хочет закончить разговор.

Наконец она моргнула, словно лунатик, пробудившийся от долгого сна.

— Так, значит, эти статьи не о тебе?..

— Отчасти обо мне, но…

Самые злобные из них представляли это таким образом, что он якобы попал в сети к алчной женщине, которая может проходить сквозь мужчин, как рыба сквозь воду.

— Что тоже представляет тебя не в лучшем свете.

Не в силах устоять, Ашраф схватил ее за плечи и притянул к себе.

— Сколько раз это повторять? Я привык к такой репутации. Это ты, кого я пытаюсь защитить. Если ты уедешь, тебе не придется всего этого терпеть.

Ее глаза округлились. Она отступила, пытаясь освободиться.

— Ты это серьезно?

— Конечно, серьезно!

Он увидел, как она моргнула, и только тогда понял, что повысил голос. А этого он никогда не допускал. Его отец, когда был раздражен, кричал на всех — на него, на слуг, даже на кошку.

Ашрафа передернуло. Еще один признак, что он теряет контроль.

— Скажи мне, что они говорят.

Сначала он отказался, но Тори настаивала. Когда он закончил, она покачала головой, и Ашраф понял, что он был прав, желая, чтобы она уехала. Если бы только у него хватило сил…

— Ты действительно высылаешь меня, чтобы пресса не могла до меня добраться?

Он сделал глубокий вдох.

— Это не высылка. Это…

— Не высылка? Уехать от человека, которого я люблю, — это не высылка?

Внутри у него все замерло. Он сглотнул.

— Ты не любишь меня.

Это было невозможно. Даже мать его не любила, сбежав с любовником и оставив Ашрафа на попечение человека с каменным сердцем.

— Почему? — Улыбка Тори дрогнула, как и ее сердце.

Он тряхнул головой, не желая облекать это в слова. Слишком рискованно. Тем не менее — вероятно, впервые в жизни — ему надо было открыться, хотя это и делало его уязвимым.

— Потому, что я еще никогда так сильно ничего не хотел. А жизнь научила меня не ожидать слишком многого.

— Ты бедный, обманутый мальчик…

Она дотронулась ладонью до его щеки, и все напряжение ушло из его легких. Одно прикосновение — только одно прикосновение — смогло сделать это.

— Наверно, я влюбилась в тебя сразу, как только мы встретились.

— Этого не может быть! Ты же меня совсем не знала.

— Это было инстинктивно, но все, что я предполагала насчет тебя, оказалось правдой. — Она вдруг нахмурилась. — Ты действительно думаешь, что я поджала бы хвост и удрала, если бы пресса начала выливать на меня ушаты грязи?

— Тебе это совсем не нужно.

Она подняла подбородок.

— Ты прав. Не нужно. И я уверена, что ты и твои адвокаты помогут мне заставить всех замолчать. Но если ты думаешь, что я испугаюсь каких-то сплетен, подумай еще раз. — Уголки ее губ приподнялись. — Я давно работаю в индустрии, где доминируют мужчины. Мне не раз приходилось сталкиваться с предрассудками в отношении женщин. Большинство моих сотрудников отличные ребята, но всегда найдется тот, кто не хочет играть по правилам. Я никогда не мирилась с этим и не собираюсь. И уж конечно, я не позволю разрушить мое счастье какой-то грязной сплетне. К тому же я кое-чему научилась у моего отца. Например, отношениям с прессой.

Ашраф знал, что эта женщина не такая, как все, тем не менее она еще раз его удивила.

— Аш?

То, что она использовала его старое прозвище, казалось даже более интимным, чем ее ладонь на его щеке.

— Ты хочешь меня?

— Конечно. И никогда не хотел, чтобы ты ушла.

Он крепче обнял ее. Он чувствовал, как бьется ее сердце, чувствовал тепло ее дыхания возле своей ключицы. Только раз с ним было что-то подобное. Ему было тогда около четырех, и он часто играл во внутреннем дворике, где когда-то гуляла его мать. Ее комнаты были рядом. Аромат цветов действовал на него успокаивающе, вероятно напоминая о ее присутствии. Но кто-то рассказал шейху о его тайных визитах, и все розовые кусты были выкопаны. В один день цветущий сад и весь дворец превратились для Ашрафа в пустырь.

Но теперь он не был пустырем. У него была Тори — его женщина, его возлюбленная, а скоро и его жена. Женщина достаточно сильная, чтобы идти с ним по жизни рука об руку, что бы им там ни уготовила судьба.