В плену королевских пристрастий

– Алина, я восемь лет делал для них все, ради них я отдал тебя королю… Не требуй от меня большего. Я согласен разрешить тебе видеться с ними и контролировать их пребывание в монастыре, до их замужества. Однако я не хочу, чтобы король их вновь использовал для давления на меня, это раз, не хочу, чтобы они видели, что творится у нас в замке, это два, и не хочу, чтобы они видели какие у нас взаимоотношения, я хочу их строить без них.

– Значит, Вам более по душе и Катарину оставить в монастыре?

– Катарина… – герцог мрачно хмыкнул, – Такая дочь позор и бесчестье. Конечно, суровый монастырь лучшее место для нее, но ради Вашего удовольствия я готов и забрать ее… Разумеется я вряд ли позволю ей выйти замуж и наверняка лишу любого приданного и титула. Скорее всего, я признаю ее недееспособной, и буду постоянно жестко следить, чтобы ее контролировали, и у нее не было возможности заняться вновь чем-то подобным. Так что мне все равно кто и где это будет делать, главное, чтобы этот контроль был.

– А Вы лукавите, милорд… Вам не все равно.

– Ну если быть до конца откровенным… Да, я с удовольствием посмотрю, как Вы будете строго следить за ней и наказывать ее, герцогиня… Но это будет Ваше решение, я соглашусь с любым.

– Алекс, Вы же мой супруг! Вы не раз говорили, что хотели поддерживать меня, так поддержите сейчас! Я хочу помочь Катарине выбраться из той трясины, в которую она попала. Без Вашей помощи мне не справиться. Ей нужна Ваша любовь!

– Алина, моя дочь, которую я любил больше всех, вместо того, чтобы с радостью принять как то, чего я смог для них добиться, так и мою волю, постаралась испортить все, что только могла. Вместо благодарности за то, что они вырвались из нужды, получили возможность вести достойный образ жизни, а так же великолепные перспективы, она стала хамить Вам, затем чуть не убила Луизу, а потом решила свести в могилу Вас и Вашего ребенка. И сейчас Вы ожидаете от меня, что я должен окружить ее любовью и лаской? Нет, Алина. Хочет вырваться из трясины в которой по собственной дури оказалась, пусть заслужит. Ей и так несказанно повезло. И я сразу Вас предупреждаю, если Вы решите ее забрать из монастыря, я не только жалеть ее не буду, я буду проверять, как Вы ее контролируете и наказывать сам, если посчитаю, что Вы наказали недостаточно строго.

– Милорд, нельзя быть таким безжалостным и суровым. Какой бы она не была, она – наша дочь.

– Это не дает ей право вести себя подобным образом. Даже отец-настоятель, как я понял, настаивает на жестком контроле. Я лишь поддерживаю его точку зрения. Как, к сожалению, выяснилось, она не понимает доброго отношения.

– Милорд, она все осознала. Она раскаивается.

– Тогда почему отец-настоятель требует от Вас, чтобы Вы жестко ее контролировали, миледи?

– Чтобы она не впала в другой грех. Она считает, что моя любовь это все к чему она должна стремиться и сейчас будет стараться всеми способами лишь добиться моего расположения, а в этом тоже ничего хорошего нет.

– Даже так? Как интересно… – протянул он, – Значит, девочка почувствовала, что Вы можете ей гарантировать комфортное существование, и решила воспользоваться этим, а отец-настоятель, поняв это, запретил Вам ей его обеспечивать…

– Милорд, пожалуйста, я Вас очень прошу, не зовите ее девочкой. Она наша дочь, и то, что Вы так называете ее, мне очень неприятно слышать.

– Чем же это слово, позвольте узнать, Вам так не угодило?

– Девочка, это чужая, посторонняя, о которой Вы не хотите знать ничего, даже имени… А Катарина не посторонняя. Да, она провинилась, но в наших силах помочь ей исправиться… Она очень любит Вас, милорд. Все, что она сделала, она сделала, лишь пытаясь вернуть Вашу любовь, которую, как ей казалось, она потеряла…

– Оригинальный способ, Вам не кажется? Кстати, все преступники что-то пытались получить или вернуть, однако это не снимает с них вины и не отменяет наказания. Так что Вы решили? Тут ее оставим или заберем?

– Я хочу ее забрать, милорд, очень хочу… но решиться на то, что я буду с ней так строга, как хочет отец-настоятель, мне тяжело…

– Не вижу проблемы. Вы и так сделали для нее все, что могли. Если она будет покорна и послушна, Вам не надо будет быть с ней суровой. Другое дело, что она вряд ли такой будет, поэтому Вам и тяжело принять это решение. Но выхода все равно другого нет. Позовите ее, если это возможно. Я хочу поговорить с ней, перед тем как дать Вам окончательное согласие.

– Конечно, милорд. Я сейчас приведу ее, – согласно кивнув, герцогиня шагнула к двери.

– Алина, постойте.

– Да. Вы что-то хотели?

– Хотел, дорогая, – он, шагнув к ней, вновь притянул ее к себе. – Я вижу, Вас здесь сломали. От роскошной, уверенной в своих силах и своей правоте женщины не осталось и следа… У Вас глаза испуганной, забитой собаки, ждущей выволочку от хозяина и готовой ее покорно принять. Мне интересно: кто это сделал и как?

– Милорд, что Вас не устраивает? Скажите, я постараюсь вести себя по-другому.