В плену королевских пристрастий

– Всей своей жизнью будешь это исправлять! – зло проговорил он, затем, склонившись, схватил Катарину за волосы и запрокинул ей голову, вынуждая смотреть ему прямо в глаза, – Моя супруга и теперь твоя мать очень добра, она простила тебя, а вот я нет. И для того, чтобы заслужить мое прощение тебе придется постараться… очень постараться, Катарина. Только ради супруги я согласился позволить ей забрать тебя из монастыря, но на условиях жесткого контроля твоего поведения. Она пообещала мне, что будет сурово наказывать тебя за любую даже незначительную провинность. А ты сейчас пообещаешь, что, во-первых, будешь беспрекословно слушаться ее, а во-вторых, ничего не посмеешь скрывать ни от нее, ни от меня.

– Я не посмею скрывать ничего… и матушку слушаться буду, – а потом, всхлипывая, спросила, – Вы теперь часто наказывать меня будете, да?

– Как заслужишь.

– А как понять, что заслужила?

– Закон нарушила, наставление не выполнила, нестарательна была, дерзила, ленилась… Да много чего еще. Ты вот как сама считаешь, сейчас тебя есть за что наказать?

– Вы хотите прямо сейчас меня наказать? – испуганно спросила она.

– Боишься?

– Да, батюшка… боюсь… и еще стыдно мне… так ведь только слуг, да детей неразумных…

– Может, тогда лучше тебя здесь оставить? – отпуская ее голову, усмехнувшись, спросил он.

– Нет, не лучше… не оставляйте, пожалуйста, не оставляйте… – Кэти судорожно сглотнула и потупилась, – Лучше накажите… я действительно заслужила… Меня же никто не наказал за то, что я сделала…

– Это хорошо, что понимаешь, что заслужила, – мрачно проронил герцог.

  Когда герцогиня увидела подходящих к ней герцога и всю заплаканную, с трудом идущую Кэти, ей захотелось подбежать к девочке обнять, прижать к себе, пожалеть и утешить, но она сдержалась. Она поняла, что Алекс наказал дочь и видимо наказал сильно, а та, судя по выражению их лиц, ему не перечила и покорно наказание снесла.

  Подойдя к ней, Алекс улыбнулся: – Заждались, миледи?

– Как я поняла, у вас была обстоятельная беседа, и вы не торопились, – проговорила Алина, поднимаясь.

– Когда объясняешь правила поведения, спешка вредит, дорогая.

– Так Вы удовлетворены результатами беседы? Вы разрешаете мне забрать ее отсюда?

– Только на тех условиях, о которых мы договорились. Я предупредил ее, что в случае ее непокорности, я заставлю ее очень пожалеть о таком поведении.

– Вы сильно наказали ее?

– Да, – кивнул он, – И действительно сильно. Ей сейчас и ходить больно, да и сидеть она по меньшей мере дня три не сможет.

– Как же мы поедем обратно? – расстроено спросила Алина.

– На коленях в карете постоит, если хочет завтра уехать отсюда, а не хочет, может оставаться. Ты как хочешь, Катарина?

– Я на коленях постою, батюшка.

– Видите, какая дочь покорная? Вот разрешили бы Вы мне с самого начала воспитывать ее, глядишь, и ребенок был бы жив. Ведь даже в писании говорится, что нельзя жалеть розги для чад своих, – проговорил герцог, с усмешкой глядя на герцогиню.

– Возможно, Вы и правы… Только какой толк сейчас говорить об этом?

– А такой, дорогая: на будущее учтите, что наказание это не столько возмездие, сколько способ предотвратить будущее правонарушение. А то Вы так и норовите меня за руку схватить, как я только наказать кого-нибудь собираюсь.

– Учла, милорд. За руки больше хватать Вас не буду.

– Вот и хорошо.

– Милорд, отец-настоятель велел передать, что Вы можете комнату рядом с моей занять, она свободна, и еще он просил Вас зайти к нему, когда Вы сможете: или сейчас или после вечерней службы, он поговорить с Вами хочет.

– Я сейчас зайду. Где его найти?

– Вон по той лесенке поднимаетесь, и дальняя дверь в конце коридора, там его келья.

– Хорошо, – кивнул он и зашагал в указанном Алиной направлении.

– Очень больно? – Алина повернулась к Кэти.

– Я заслужила… – подавленно проговорила Кэти и вдруг шагнув к Алине опустилась перед ней на колени и, обхватив ее ноги, расплакалась, – Матушка, ведь теперь все равно в замке все узнают, что так наказывают меня… я же сесть не смогу да и горничные видеть будут… зазорно то как, матушка…

– Насчет горничных не волнуйся, помогать тебе я Сьюзен прикажу. Она немая теперь. Герцог ей приказал язык отрезать. Так что кроме нее знать никто ничего не будет. А пока сидеть не сможешь, будешь в своих комнатах есть, вроде наказание такое. К тому же не беспокойся, все слуги в замке сейчас вымуштрованы так, что никто ничего ни спрашивать, не интересоваться, ни тем более сплетничать не смеет.

– Матушка, Вы так добры… Благодарю Вас…

– Вставай, давай. Ты главное постарайся слушаться и вести себя хорошо, чтоб постоянно тебя наказывать не пришлось.

– Я буду стараться… но если уж провинюсь, то Вы сразу накажите… – поднимаясь с колен, тихо попросила она, – а то отец, он будет проверять… я пообещала рассказывать ему обо всех моих проступках…