В плену королевских пристрастий

– Порядок я вижу в соблюдении закона. Если по закону мой подданный должен что-то отдать, он отдаст. И если должен будет за несвоевременное или недолжное исполнение закона положенное наказание принять, он примет, и не только примет, но и поблагодарит за него, а иначе наказан будет уже совсем по-другому. Потому что закон он на то и закон, чтоб выполнялся. А я его соблюдение контролировать должен и всеми, доступными мне способами, нарушений закона не допускать. А вот если Вы, миледи, законами нашими недовольны, то это вопросы уже не ко мне, а к государю.

– Закона? – презрительно хмыкнула герцогиня. – Да пользуясь поголовной неграмотностью, Ваши наместники трактуют закон, как кому вздумается. Для них главный закон, чтоб Вы были довольны.

– Алина, а разве это неправильно? – вмешался король. – Разве закон не направлен на то, чтоб каждый сюзерен был доволен своими вассалами?

– Закон, принятый королем, как верховным сюзереном, должен обеспечивать стабильность в государстве, подразумевающую, что требования любого сюзерена не будут превосходить возможностей его вассалов. Иначе последствия для государства будут катастрофичными.

– Ты намекаешь на то, что законы, принятые мной, этого не обеспечивают?

– На бумаге обеспечивают, а на деле не всегда. У Вас нет закона, позволяющего контролировать исполнение Ваших законов. Вассал Вашего вассала не Ваш вассал, и вмешаться Вы можете очень однобоко. Вы можете потребовать наказать любого, за проявление недолжной почтительности к Вам, а вот не наказывать – нет.

– А зачем мне вмешиваться в его разборки с его подданными? Пусть делает с ними, что хочет. Если мой прямой вассал обеспечивает стабильность, подразумевающую соблюдение закона и порядка во вверенных ему владениях, зачем я буду вмешиваться? Я вмешаюсь лишь если этой стабильности не будет и сменю того, кто должным образом не может ее обеспечить.

– Но тогда на местах возможен любой произвол.

– Если это не влияет на стабильность территорий, меня это не волнует. Какими путями местный сюзерен будет обеспечивать стабильность это его дело, меня интересует лишь результат.

– То есть если местный сюзерен обеспечивает отсутствие бунтов и восстаний и постоянно платит положенные налоги в государственную казну, он может творить в своих владениях все что пожелает?

– Да. Я вмешаюсь, лишь если он превысит свои права, в частности, покусившись на честь и достоинство того, кто не является его вассалом, либо допустит проявления неповиновения высшей власти. Вот, например, если герцог Веренгер, посмеет проигнорировать мое предписание о проверке герцогом Тревором его замка, то я казню его. И новый герцог будет наводить в Веренгере новые порядки и по-новому спрашивать со всех графов его земель. Кстати, что тебя подвигло на разговор о порядке в ваших владениях, тебе что-то не по душе, что делает герцог?

– Да так… Зарисовки с натуры. Не хочу говорить. Это послужит лишь причиной новых репрессий…

– Алекс, пообещай ей, что не предпримешь ничего, исходя из ее рассказа, или сделаешь то, что она захочет. Я хочу знать, что послужило причиной таких выводов.

– Рассказывайте, дорогая, обещаю, что никто не пострадает, если только Вы сами не захотите, чтоб я кого-нибудь наказал. Например, графа Вирата.

– С чего Вы решили, что я могу быть недовольна им?

– Алина, ближе всего к окрестностям Телдомского замка графство Вират и Вы там хоть и редко, но бываете, и в городе, и в окрестностях. Скорее всего, Вам нажаловался на графа кто-то из местных жителей. Я даже могу с уверенностью предположить, что это был сельский житель, потому что граф не так давно ввел налог еще и на имущество, а не только на землю. Ясно, что без недовольных дело не обошлось. Ведь у них раньше, например, постоялый двор, подстава или мельница были, а налог с дохода от них, они не платили, лишь с земли на которой стоят эти постройки и все. И тут вдруг новые подати, ну как же не жаловаться…

– Никто мне не жаловался. Скорее наоборот. Ваши стражники так запугали всех, что никто даже думать не смеет, что можно на что-то жаловаться.

– Заинтриговали… – удивленно заметил герцог, – миледи, рассказывайте подробно, что произошло, не трону я никого.