В плену Левиафана

Ничего не добившись от щели, Алекс решает скорректировать вопрос:

— У вас с Лео была кошка по имени Даджи. Вы ее помните?

С лицом Себастьяна творится что-то неладное. Если до вопроса о кошке оно выглядело изможденной копией лица Лео, то теперь говорить о сходстве не приходится. Теперь перед Алексом покачивается физиономия завсегдатая психиатрических клиник. Слабоумный идиот. Или это тождественные понятия — слабоумный и идиот?

В психиатрии Алекс не силен.

Ротовая щель расширяется, в нее без труда могли бы пролезть не только воспоминания о Даджи, но и сама Даджи. Конечно, это преувеличение. Гипербола, как сказала бы Кьяра. Интересно, понравился бы ей оборот речи, наскоро сочиненный Алексом, или нет?.. Щель, между тем, наполняется слюной, удержать ее Себастьян не в состоянии, и она стекает по подбородку, пузырится в уголках губ.

— Вот черт!..

В голосе Алекса сквозит раздражение, совсем не такой реакции он ожидал от Себастьяна. Как поступила бы на его месте святая Паола?

Утерла бы льющиеся потоком слабоумные слюни.

Так поступил бы любой (исключение составляет лишь Кьяра, которая ни за какие коврижки не стала бы возиться с идиотом). Так должен поступить и Алекс, в конце концов, это всего лишь слюна, а не дерьмо или что-нибудь похуже. Что может быть хуже дерьма?

Сам Себастьян. Не святой и не подлая душонка, и даже не мумия, и даже не растение (обильное слюноотделение им не свойственно).

— Вот черт, — еще раз повторяет Алекс. На этот раз уже без раздражения.

В закутке за ширмой полно скатанных в рулоны бумажных полотенец. Схватив первый попавшийся рулон, Алекс возвращается к креслу и принимается обтирать рот Себастьяна. На лицо, так ужасно переменившееся, он старается не смотреть. Оказаться в ледяной могиле со слабоумным идиотом — не самое хорошее начало воскресного дня. Ну да, сегодня воскресенье, выходной. И в лучшем случае Алекса хватятся лишь завтра, в начале рабочей недели, когда он не придет на работу в свой маленький магазинчик. Алекс всегда был дисциплинированным работником, об этом хорошо известно синьору Пьячентини. Он никогда самовольно не покидал магазинчик, а свои отгулы обсуждал с хозяином заранее. Так почему бы синьору Пьячентини не забить тревогу по поводу отсутствия продавца? Наверное, так он и поступит. А там, прослышав о лавине, и спасатели подтянутся. Чем Алекс собирался заняться в это воскресенье?

Поваляться в кровати подольше, заполнить несколько QSL-карточек, постричь ногти, встретиться с Ольгой и прогуляться по окрестностям, если она вдруг позвонит ему (лучше бы не звонила!). Остаток вечера будет отдан на откуп телевизору, а начало ночи — радиопередатчику, на этом повестка дня исчерпывается. Никаких глобальных дел на сегодня не запланировано. А ведь он мог метнуться в Тренто, съездить в Больцано, навестить родителей в Вероне. Алекс совсем не ценит время и не страдает от отсутствия новых впечатлений, а это в корне неправильно. Стоит ему только выбраться отсюда — все будет по-другому.

Совсем по-другому.

Когда же кончатся чертовы слюни?

Оторвав очередной кусок от бумажного полотенца, Алекс не выдержал и бросил взгляд на лицо вновь испеченного идиота. Ту его часть, что находилась выше рта. И случайно, совершенно случайно увидел глаза Себастьяна. Холодные и ясные, они выдавали в сидельце человека недюжинного ума, способного не только управлять яхтой и дергать за кольцо парашюта. Но и в принципе придумать столь жизненно-необходимые человечеству вещи, как яхта и парашют. И множество других вещей, множество теорий — научных и философских. Фабулу для романа столетия. Человеку с такими пронзительными, умными глазами многое по плечу. И сидящий в кресле Себастьян стремительно отдаляется от наскоро придуманного Алексом образа слабоумного идиота, оставляя юношу в растерянности — к чему был весь этот спектакль, вся эта дурацкая придумка со слюнями?

Иногда матерые преступники, чтобы избежать наказания, симулируют душевную болезнь, об этом Алекс знает от Кьяры. Себастьян тоже ведет себя подобным образом, но ведь он не преступник! И у Алекса нет причин сомневаться в его болезни, не душевной, — физической. Полностью обездвиженный человек не в состоянии совершить никакого преступления. Он может грезить о преступлении, строить планы, но вряд ли эти планы во что-нибудь выльются. Во всяком случае, у синьора Марчелло, жаждущего утянуть на тот свет как можно большее число народу, не получилось ровным счетом ничего. Но что скрывается за странной эскападой Себастьяна, что послужило толчком для нее?

Алекс спросил о кошке.