В плену любви

Горячев со своим отрядом пошли по направлению в лес. За ними потянулись человек восемьдесят. Остальные были либо совсем обессиленные, либо напуганные до того, что предпочли рабство возможной свободе. Пленные, те, кто пошустрей, подобрали немецкие автоматы и поснимали с убитых фашистов сапоги и одежду. Когда партизаны скрылись в лесу, к лагерю подъехали четверо мотоциклистов с пропускного пункта для выяснения причин взрывов. На территории было темно. Фонари, как и пулеметчики, были ликвидированы в первую очередь. Единственным освещением была догорающая будка. Немцы кричали на военнопленных, приказывая лечь лицом на землю и периодически стреляя в темноту леса. Партизаны уходили все глубже в лес. Сергей и Антон не решились идти через мост. Увидев на мосту суету, они решили, что переплыть речку будет намного безопаснее. Ребята вышли на берег, выжали одежду, обсуждая дальнейшие планы.

– Серый, как думаешь, пастух у тебя дежурит или у меня? – дрожащим от холода голосом спросил Антон.

– Антоха, мне все равно! Пойдем ко мне.

– Не боись, Серый! Я все продумал. Вот бутылка самогона, придется нам ее осилить. Это и будет объяснением нашего исчезновения с концерта, и мокрой одежды, и всего остального.

– Антон, я и не пил-то никогда. Что мать скажет?

– Мы ей объясним все завтра, а сейчас надо шкуру свою прикрыть. Еще неизвестно, что там ребята устроили у Зорькиной. Давай пей! – сказал Антон, протягивая бутылку самогона.

************************************

В ресторане полным ходом шло веселье. Офицеры изрядно расслабились в предвкушении победы. Они хлопали полуголым девицам, которые в немецких пилотках и галстуках, практически без всего отплясывали на сцене русский танец. Немцы веселились, позволяя себе вольности по отношению к танцоркам. Гестаповцы во главе с Петерманом вели себя более сдержанно. Лейтенант Хофманн, ответственный за охрану и спокойствие города в эту ночь, влетел в ресторан с криками прекратить музыку. Патефон остановили, офицеры повскакивали с мест.

– Господин оберст, мне поступил сигнал с поста, что со стороны лагеря были слышны выстрелы и взрывы. Я отправил туда две дежурные машины. Еще пожар на окраине города. Горит дом, в котором остановился господин Нортемберг. Я тоже отправил туда людей.

– Господин оберштурмбанфюрер, займитесь лагерем! Я еду с Нортембергом! – отдал приказ Кенинг, догоняя Райнера уже на улице. – Райнер, давай в мою машину! Дружище, ты переживаешь так, как будто у тебя там зарыт клад!

– У меня там портфель с документами, господин оберст, да и денежные знаки тоже есть, – озабоченно ответил Райнер, молясь, чтобы с Тасей ничего не произошло.

Уже подъезжая к дому, Райнер увидел, что дом полностью охвачен пламенем. Люди тушили пожар, чтобы огонь не перекинулся на соседние дома. При виде в цепочке людей, передающих воду, Таси и Гали на сердце у Райнера отлегло.

– Господин оберст, мне надо поговорить с девушками. Я хочу знать, как все это произошло. Когда я уходил в ресторан, они обе оставались дома.

– Это интересно не только вам, Райнер! В моем городе русские поджигают дома моих подчиненных. Это партизаны! Я полностью в этом уверен. Этот инцидент я так не оставлю. Я доложу в рейх, что служба СС попросту просиживает штаны! Так могут заживо сжечь любого из нас. И это на грани нашей победы! – кричал Кенинг под воздействием алкоголя. – Давайте этих девиц в комендатуру. Там мы все выясним.

– Да, сейчас я их приведу.

Райнер выдернул девушек из живой цепочки людей и, предупредив, что за ними наблюдает Кенинг, повел их к машине. Тася спокойно восприняла его, казалось бы, безразличное отношение ко всему, что происходило. Его глаза выдавали безмерную любовь и тревогу за нее. Девушка еще сама толком не понимала, что произошло. Все действия, которые они с Галей совершали, происходили на автомате, благодаря инстинктам самосохранения. Она просто безмолвно смотрела на Райнера глазами, полными любви. Галя, видя заторможенную реакцию подруги, взяла инициативу в свои руки.

– Господин Нортемберг, нам удалось вытащить кое-какие вещи из дома, в том числе ваши. Они там на обочине.

– Хорошо, сейчас мы все заберем. Галя, я надеюсь на ваше благоразумие, и вы в комендатуре скажете все, что надо сказать.

Райнер приказал водителю подъехать к кучке вещей и загрузить в багажник. Немец помог девушкам сесть в машину, и спустя полчаса они уже сидели в кабинете полковника под его цепким орлиным взглядом. Избранница Райнера была необычайно хороша даже в таком потрепанном виде.

– Галя, объясните нам, отчего произошел пожар? – спокойным голосом спросил Райнер.

– Мы с Тасей сидели за столом. Вдруг в открытое окно влетела граната. Только мы вбежали в Тасину комнату, как произошел взрыв. Мы выглянули. Там было дымно. Но искры попали на кровать и занавески. Возгорание произошло мгновенно. Мы выбросили в окно ваши вещи и кое-что из Тасиных. Огонь быстро проник и в маленькую комнату. Мы выпрыгнули в окно, откинули вещи подальше. Стали сбегаться люди. Все выстроились тушить дом. Но вы сами видели, что скорей всего от дома ничего не останется.