В плену любви

– Вам не кажется, что это глупый вопрос? Их расстреляют. Но если они пойдут нам навстречу, то их жизнь изменится на 360 градусов. У вас хороший немецкий, фройлен. Сегодня вы проведете ночь в гестапо. А завтра, возможно, будете отдыхать на мягком матрасе. До завтра, фройлен. Инструкции получите по дороге к месту встречи.

Охранник вернул девушку в камеру. Она чувствовала себя мерзко и одиноко. Она ненавидела себя и жалела. После последней операции в ней что-то сломалось. Тот жесткий стержень, который присутствовал в самом начале войны, сломался. Девушка долго не могла уснуть в ожидании завтрашнего дня. Но усталость взяла свое.

************************************

– Господин Нортемберг, мне пора, – сказал Эрих, вставая из-за стола. – Галя, не провожай меня.

– Как быстро прошло время. На самом деле я хотел с тобой серьезно поговорить, Эрих. Точнее выразиться, наверное, даже посоветоваться, как бы это ни странно для тебя звучало. Дамы, вы позволите мне с Эрихом поговорить наедине?

– Да, конечно, Райнер. Мы вас отпускаем, – весело прощебетала Тася после игристого шампанского.

Мужчины вышли в другую комнату, закрыв за собой дверь.

– Эрих, я, как офицер, не должен тебе говорить этих вещей, но за последние месяцы мы очень сдружились. Ты единственный человек, кому я доверяю в своем окружении, не считая Таси и Гали. Я не знаю, как ты отнесешься к тому, что сейчас услышишь, но ты должен пообещать, что все останется между нами.

– Да, господин майор.

– Эрих, судя по всему, война проиграна. Сейчас идет время отсчета. Немецкая армия не в силах удерживать взятые ранее рубежи. Мы отступаем. Я думаю, что в скором времени мы покинем и этот город, как бы ни пыжился Кенинг, убеждая офицерский состав в преднамеренном отступлении, типа необходимого стратегического шага.

– Об этом поговаривают и в казарме, господин майор. Вы сейчас только подтвердили и мои сомнения в исходе окончания войны.

– Мы слишком молоды, чтобы умереть за выходки какого-то одержимого властью Гитлера. Я долго думал. И решил, что в случае угрозы нашей жизни и наших женщин нам надо бежать.

– Дезертировать?

– Да, Эрих! Ты готов к такому шагу?

– Если быть честным до конца, то да. У вас есть план?

– Да, Эрих, есть! Нам главное добраться до Германии. Я надеюсь, что отец простит и поймет меня. Все детали обсудим позже. Я хотел убедиться, что ты со мной. Гале ни слова. Они узнают, когда придет время. Я рад, что мы нашли общий язык, Эрих. А теперь давай иди в казарму. Не забудь завтра утром заболеть, пока я буду в комендатуре. До встречи! Я приду тебя навестить, чтобы убедиться в твоей безопасности.

– Слушаюсь, майор!

У Райнера отлегло от души. Он поделился мыслями, которые грызли его уже полгода. В глазах Эриха он нашел сообщника в весьма щекотливой и опасной задумке. Самое главное для Райнера было добраться до Германии.

************************************

Рано утром Горячев собрал небольшой отряд для того, что наведаться в 42-й квадрат и встретить там, отставшую от группы разведчицу. Этот поход он решил возглавить сам. Перед дорогой Борис Иванович лично зашел в землянку к пленникам.

– Ну, что, капитан? Вечером, решим, что с вами делать. Мы сейчас в 42-й квадрат.

– Товарищ Горячев, возьмите меня с собой.

– Эко, ты шустрый, капитан. Мы год в этом лесу. Как-нибудь справимся сами.

– Я очень Вас прошу. Побежать я не побегу. У меня вон четверо здесь остается.

– Хорошо, капитан. Но знай, что дуло моего автомата дышит тебе в затылок. Пойдешь без оружия.

– Вот за это спасибо.

Отряд Горячева вышел рано утром. Прежде, чем идти к реке, выслали разведку. Партизаны выбрали удобные позиции, что бы четко просматривать берег речки и подходы к этому квадрату. Буквально через час, Горячев услышал сигнал, который между партизанами означал приближение немцев. Борис Моисеевич с ненавистью посмотрел на капитана, готовый в любой момент перерезать ему горло.

– Товарищ Горячев, – прошептал Стрельников. Вон, глядите! Наша Стропилова на берегу.

– А ты, капитан, левее возьми, – сказал Горячев, наблюдая за Стрельниковым.

Разведчик повернул бинокль и, поменявшись в лице, вырвал клок травы из-под рук и закрыл рот, чтобы не закричать от предательства Ольги. Операция практически была сорвана и подозрения партизан имели здесь смысл. «Мать твою, сука, говорил же Вяземцеву, что не готова Стропилова к заданию. Последний раз она сама не своя вернулась с задания. А у него людей, видите ли, нет! Что же она им успела рассказать?» – пытался разгадать ребус Стрельников.

– Капитан, хорош загорать! Уходить надо. Иначе скоро ступить негде будет. Уходим. Оправдываться будешь в лагере.

Стрельников шел в раздумье, как выкрутиться из сложившейся ситуации.

– Отведите его к остальным! – приказал Горячев. Капитана бросили в землянку. А Горячев, стараясь не шуметь, аккуратно влез наверх, пытаясь через отверстие для дыма послушать разговор пленников.

– Товарищ капитан, а где Ольга? У них? – спросил Соколов.

– Нет, товарищи, Ольга у немцев. Она привела с собой немцев. Вот такая петрушка!