В плену любви

Кривенко открыл второй вагон. Женщины с жадностью вдыхали чистый воздух и выпрыгивали вниз. Пленных пересчитали и повели за город в концлагерь. Полицаи шли по обеим сторонам колонны. Антон и Сергей замыкали эту процессию. Одна из девушек, шедших впереди них, от усталости начала падать. Соседки подхватили под руки, не дав ей упасть.

– Девушки, вы из каких войск? – шепотом спросил Антон, подойдя как можно ближе.

– А тебе-то что, сучий потрох? – ответила женщина лет тридцати, оглядываясь назад, испепелив молодых полицаев взглядом, полным ненависти и презрения.

– Женщины! Милые, дорогие вы наши! Вы уж не судите нас строго, у нас задание: быть в логове немцев и сообщать важные сведения, – спокойно ответил Антон и незаметно протянул им свою фляжку с водой.

Женщина посмотрела на них с недоверием, но воду взяла. Стараясь не привлекать внимания, девушки опустошили фляжку и вернули Антону.

– Задание, говоришь? Чье задание? – продолжила женщина разговор, не оборачиваясь.

– Командира партизанского отряда, – гордо сообщил Антон.

– Сколько человек в отряде? – спросила женщина.

– Человек десять. И нас столько же в городе.

Девушки обернулись и с явным недоверием посмотрели на полицаев.

– Значит, о существовании отряда в Москве ничего не известно и рации у вас нет?

– Нет. Немцы захватили город совсем недавно и обнесли плотным кольцом охраны. Свободного передвижения за пределы города нет.

– Значит, не просто так. Немцы просто так не распыляют свои силы. Чем-то этот город им приглянулся. Что за лагерь? Куда нас ведут? Что за охрана?

– За город. Там что-то наподобие лагеря. Сейчас там человек шестьсот есть. Используют их на лесоповале. Как к вам обращаться?

– Алла. Меня зовут Алла. Я медицинский работник полевого госпиталя. Мы попали в окружение. Немцы положили почти целый полк. Раненых расстреляли. Нас тоже хотели. Но в последний момент офицер отменил приказ.

– Я Антон, а это Сергей. Алла, завтра мы встречаемся с нашими партизанами, чтобы обсудить план освобождения пленных. Вы должны передать это остальным. Если понадобится ваша помощь, то мы с Сергеем найдем возможность сообщить об этом. Мы думаем запланировать это на субботу. У немцев там праздник, что ли, какой будет. Галка сказала, что у них в городе концерты будут вечером. А мы как раз и провернем все. Кстати, вот возьмите банку тушенки да немного картошки вареной, – шепотом говорил Антон, передавая еду.

– За это спасибо, ребята! Поначалу кормили еще ничего. А как начали нас по поездам таскать, так девчонки вот с ног падают. Думаете, сумеете пленных освободить?

– Сумеем не сумеем, а будем пробовать! – твердо сказал Антон. – А вот и пункт пропуска. Еще километр-полтора, и придем.

Чернов и Карпов отстали немного от женщин, чтобы не вызывать подозрения. Женщины стояли перед постом, изнывая от жажды и усталости, пока лейтенант разговаривал с начальником патруля. От вида реки пить хотелось еще больше.

– Дайте воды, изверги! – попросила одна из женщин, по внешнему виду которой можно было судить о пытках, которые выпали на ее долю. – Воды дай! – еще раз громко попросила девушка, обращаясь к ближайшему полицейскому.

– А ты, сука, думала про водичку, когда винтовку в руки брала? – с усмешкой спросил предатель. – Стой и не вякай, а то вяколку попорчу!

– На, попорти, мразь немецкая! – громко сказала девушка. – Без тебя уже постарались!

Она подошла прямо к полицаю. Темные красивые волосы были все растрепаны. Под глазами чернели огромные круги.

– Не дашь! Сама возьму! Это моя земля! Я не стану больше ждать, чтобы какая-то немецкая сволочь разрешение мне давала, – сказала девушка и пошла на край моста.

– Стой, дура! – заорал полицай.

Немцы, молча, наблюдали за разворачивающимися событиями. Девушка, медленно, с гордо поднятой головой, продолжала идти. Высокая, истощенная, в грязной разорванной нижней сорочке и военной юбке, босиком с окровавленными ногами от мозолей она шла вперед.

– Я кому сказал, стой! Стрелять ведь буду, сука большевистская! – орал полицай, целясь в нее.

Женщины подняли гвалт. Кто-то кинулся за ней, чтобы остановить. Кто-то полез на полицаев. Раздался выстрел. Все замолчали и застыли. Девушка остановилась. На ее спине расплывалось красное пятно крови. Она медленно повернулась назад, улыбнулась и, насколько могла громко говорить, сказала:

– Девочки! Прощайте! Не сдавайтесь! Не опускайте оружие! Боритесь, как можете!

Прогремел еще выстрел, и пленная упала на мост. Лейтенант с ефрейтором в сопровождении двух автоматчиков встали перед колонной.

– Так будет с каждым! – сказал лейтенант.

– А теперь, дамочки, всем равняйсь и полчаса без движения. Если кто-то хоть чуть-чуть сдвинется с места, офицер расстреляет лично! Думаю, что вы в этом убедились, – передал приказ Кривенко и пошел следом за немцами в караулку.

Женщины стояли на солнцепеке минут тридцать. Потом из караулки вышел Кривенко с лейтенантом и, улыбаясь, сообщил: