В плену лживого солнца

«Подошло время выбора, когда даже самый слабый имеет все шансы стать сильным».

Чувствуя, как в одночасье переворачивается его мир, Аршухан взялся за рычаг.

Каждый однажды делает выбор. Тот самый главный. Единственный. Свой.

Музаффар поднял голову. Взгляды братьев столкнулись.

«Я надеюсь, никому из нас не придётся жалеть о своих решениях».

Аршухан вернулся на поле боя. В разверстые провалы сбрасывались туши мёртвых чудовищ и отяжелевшие тела растерзанных бесов. Забыв об усталости и собственных ранах, ато́нские воины продолжали преследовать оставшихся воинов Боуло.

А где же сам Боуло?

Вокруг орудовали мечами ато́ны. Аршухан проехал мимо дымящихся ям и куч изрубленных тел. Демоноподобный лежал, привалившись спиной к боку своего мёртвого коня. Грудь воеводы разворотило в кровавое месиво, но он был ещё жив. Изо рта на подбородок сбегала булькающая алая пена.

Аршухан слез с коня и склонился над Боуло. Сгрёб в кулак гриву жёстких волос и приставил каскару к горлу умирающего правителя.

Глаза тёмного беса поднялись на жреца. Не было в них ни тени страха, ни сожаления. Он в кривой улыбке обнажил заострённые зубы и с презрением произнёс:

– Наджджа.

Со злобно-отчаянным рыком Аршухан двинул рукой, и на песок плеснул алый фонтан.

…

Изнурённые, но счастливые воины возвращались в непобеждённую Джахи. Немало полегло их в пустыне, в город въезжала лишь пятая часть. В полумраке домов и дворовых ограждений возникло движение. Из ворот робко выглянули обеспокоенные лица. Из проулков и тенистых аллей появились первые жители.

Аршухан взбежал по белокаменной лестнице, вошёл во дворец и направился в главную залу.

Стоя перед своим отражением, верховный жрец приметил свисающую с крюка цепь с символом Музаффара. Он без раздумий взял в руки знак рождённого первым и со спокойной уверенностью надел на себя. Отступив, поднял глаза и поменялся в лице. В зеркале отразилась стоящая позади царица.

Аршухан повернулся к Неросфет и сходу сообщил припасённую ложь:

– Бежал правитель.

Она застыла, словно на неё обрушился каскад ледяного ливня, и посмотрела на знак старшего на груди Аршухана. Озёра глаз потемнели от гнева.

– Я не верю тебе! Не мог Музаффар оставить войско. Не такой он.

– Но… это… так, – скрипя зубами, выдавил Аршухан. – Бежал правитель.

– Ты лжёшь! Твои слова расходятся с тем, что чувствую я. Или ты забыл, что…

– …хранительница советуется с небесами?! – Запрокинув голову, он зло расхохотался. – Что с того? Попробуешь разубедить ато́нов? На моей стороне сила! – указал он на площадь, где вокруг уставших израненных воинов собирались жители.

Палящее солнце достигло зенита и переплыло на другую сторону неба. Население Джахивсё смелее покидало укрытия и общим потоком стекалось к площади перед храмом.

– Истинно, зло имеет тысячу лиц, – произнесла Неросфет, бледнея. – Как же хорошо ты прятал свою настоящую суть.

Сдавив челюсти, Аршухан шагнул к царице. Она отшатнулась, но тонкие запястья заключили тиски твёрдых пальцев.

– Лучше прими меня своим повелителем, – зашипел он ей в лицо, – или я брошу тебя толпе.

Она попятилась, пытаясь высвободить руки. В груди пойманной птицей испуганно забилось сердце.

– Будешь гонима всеми, – наступал жрец, в тёмных глазах засверкали холодные искры. – Не пощадят преданные правителем жители, покарают. Столько мужей и сыновей полегло. В горе народ. Только услышит мою волю, подумай, что он с тобой сделает!

В глазах царицы вспыхнуло возмущённое пламя. Она повернулась к террасе. Внизу в розовых закатных лучах лежала светлая Джахи.

– Ты можешь обмануть их, но не меня, – выдохнула она и вырвала руки из жёстких пальцев. Взгляд потемнел. – Я не встану у тебя на пути.

Аршухан сдвинул брови, усомнившись в её быстром смирении. Дочь древнего рода хранителей смотрела на него, но видела дальше. И это его пугало.

– Ты сам всё погубишь, – твёрдо произнесла Неросфет. – Однажды померкнет твоё лживое солнце. В прах обратится твоя лживая правда.

Развернувшись, она торопливо ушла. Хлопнула дверь, и стремительные шаги удалились вверх по каменной лестнице.

Аршухан сдавил зубы. Не таким он представлял свой триумф победителя.

Прихватив кровавую ношу, предатель покинул залу. Сбежав в галерею, решительно прошёл сквозь обитель Создателя и остановился на верхней ступени портала. На площади, окружённой исполинскими колоннами, в немом ожидании замерли жители.

Верховный жрец обернулся на увитую лианами балюстраду – эта победа далась ему тяжко – и, обратившись к людскому морю, отыскал утомлённые лица воинов.

Назад пути нет, нужно идти до конца.

Стоя в тени за колоннами, Неросфет наблюдала за чествованием нового повелителя. Того, кого ещё утром считала едва не самым близким и верным другом. Когда он успел так измениться? Что произошло с преданным братом?