В плену лживого солнца

– Вы правы. Нужно иметь не только развитое воображение, чтобы всерьёз рассматривать существование иных плоскостей. Вера. Компромисс. И смелость принять то, что наши законы только наши. Скажи мне кто раньше, что такое возможно, – профессор покачал головой, – ни за что бы не поверил. Теперь да, допускаю. Не могли они исчезнуть просто так. Не могли, имея технологии для создания нечто такого, что способно потрясти ткань реальности. Я имею в виду, что, выполнив свою миссию в поиске истинного пути, они должны были оставить грядущим поколениям свой опыт. Наше дело его отыскать. А иначе всё бессмысленно.

– Профессор, – Росс скосил на учёного глаза, – а что по-вашему произошло с Áтон?

– Я понимаю, о чём вы. Но наука ещё долго не ответит на этот вопрос. Восстановление полной картины истории – дело не одного месяца. На это уйдут годы. – Он замолчал, глядя как песок в его ладонях искрится мелкими оранжевыми точками, и заговорил снова: – Я верю, их было великое множество. Как знать, пройдёт каких-нибудь пятнадцать-двадцать тысяч лет, и новый мир, совершенно отличный от нас, будет считать нашу с вами цивилизацию древней и примитивной. Пытаясь разгадать наши следы и разглядывая незнакомые механизмы, он будет недоумевать и спрашивать себя – что волновало этих людей из далёкого прошлого? Чем они жили, к чему стремились? За что вели свои «эль харб»?

Росс не мешал размышлениям учёного. Понимал, старику надо высказаться. Они бесстрастно наблюдали за огненным диском, неуклонно падающим в туманный сумрак.

– В конце концов, – в голосе профессора появилась скорбь, – что такое несколько тысяч лет для планеты, чей возраст исчисляется миллиардами. Горсть песка в бескрайнем пустынном море. – Он вытянул руку к угасающему солнцу и разжал пальцы. Осыпающийся песок тонкой завесой отнесло в сторону. – Развеется по ветру и ничего не останется.

Умирающие солнечные лучи прощались с землёй. Ласкали вытянутыми оранжевыми пятнами застывшие барханы и медленно скользили по древним улицам города-лабиринта. А из закоулков за ними следила тьма. И на оставленное светом место, сгущаясь, выползали синие сумерки.

Глава 12

Буру с Россом стояли у партии груза, подготовленной к отправлению.

– По плану почти всё перекинули. – Здоровяк упёр в бока крепкие кулаки. – Осталось сделать последний заход.

Эд глянул на небо. На тёмно-синем полотне проступили мелкие точки звёзд.

– Самую малость не успели, – цыкнул он с сожалением. – Вертолёт будет утром, часов в десять.

Краем глаза он зацепил на плече Буру выбеленную татуировку альбатроса:

– Знакомый рисунок.

Африканец растянул крупные губы в добродушной улыбке:

– Частная морская охрана. Было дело семь лет назад.

– Крутые горки, – усмехнулся Росс.

– Пришлось уйти. – Чёрный лоб Буру пересекла хмурая складка. – Брат с женой погибли в авиакатастрофе. Пацан остался. Куда его? Мелкий ещё. Да ты его видел. Мунаш. Вот с тех пор и держу племяша при себе.

– Ясно… Из ваших кто остаётся?

– Из всей экспедиции четверо: я, проф, и ещё двое. Михаил, геодезист, и Макс Юрбен, медик.

– Медик? Я думал эти обязанности возложены на Ланскую.

– Марго всего лишь ассистентка Лебедева. Но она с профессором объездила полмира и о местных недугах знает лучше всяких дипломированных докторов. – Буру сделал короткую паузу, за которой угадывалась неловкость. – А, да-а… – опомнился африканец, – Ситник вернулся, значит, нас будет пятеро.

Явное разочарование в голосе Буру было созвучно настрою Росса по отношению к помощнику профессора.

– Значит, пятеро, – сдержанно подвёл он итог. – Потеснимся с нашими в одной палатке.

Буру оглянулся на разговаривающих неподалёку учёных.

– Профессор с Ситником проведут ночь в фургоне, – сказал Эд. В возникшей паузе повисло ощутимое напряжение. Понимая беспокойство бригадира, он добавил: – Марго переночует в лаборатории. Там безопаснее всего.

Не сходя с места, здоровяк развернул корпус в сторону ряда блок-контейнеров. Модульные будки терялись в чернильных сумерках. Только над порогом бывшей лаборатории фонарь освещал узкую дверь.

– Так говоришь, пятеро, остаются? – ухмыльнулся Росс. – Да, похоже, ошибся ты.

Буру проследил за его взглядом и охнул.

– Мунаш! – взревел он. – Ты же улетел!

Прижимая к себе походный мешок, к ним неуверенно подходил парнишка.

– У меня с обеда… – облизнул он пересохшие губы, – живот… это…

– Прихватило, что ли?! – хмуро смотрел на него здоровяк. Мунаш смущённо кивнул и крепче прижал к себе мешок. – Ну так дуй к Юрбену.

– Был уже, – обронил тот. – Он мне таблетку дал.

Буру приложил ладонь к щеке, в глазах появилась жалость.

– Отпустило?

– Отпустило.

– Ну жди теперь утра, бедолага. Да не проспи, а то так и останешься.

Мунаш снова кивнул и побрёл к палатке.

– О-ох… – со скрипом вздохнул Буру, провожая худой нескладный силуэт.

Росс хлопнул африканца по каменно-твёрдому плечу.

– Ладно, давай.

И направился в палатку.

Север развалился на спальном мешке и, подложив руку под голову, пялился в экран планшета. На лице напарника подрагивали разноцветные пятна. Он оторвал взгляд от экрана и выжидающе посмотрел на Росса.