В плену медовой страсти

— Госпожа зовет! Идем, идем! Вставай! Вытри губы и оправь платье! Быстро! — и она первой засеменила по широким коридорам виллы. Исмин поспешила за ней, стараясь ничем не выдавать своего страха. Коленки у нее дрожали, а извилистые коридоры, мраморные лестницы и роскошные залы с высокими потолками и дивными интерьерами приводили в еще больший ужас. Колокольчик звенел все ближе, настойчиво и упорно, пока обе рабыни не появились наконец перед своей госпожой.

— Почему так долго? — спросила та строгим голосом, и Исмин не посмела поднять на нее глаз, зато Кера сразу же нашлась, что ответить:

— Простите, госпожа, я приводила в порядок вашу новую рабыню, чтобы она радовала ваш взор…

Голос госпожи прозвучал уже мягче:

— И не только мой, надеюсь… Патер Мэгли хочет видеть ее завтра героиней своего празднества, которое устраивает наш дом.

Тут Исмин уже не выдержала и резко вскинула лицо, впиваясь перепуганным взглядом в глаза госпожи. Та, заметив это движение, улыбнулась, подходя к Исмин ближе и беря ее ладонью за подбородок.

Теперь Исмин наконец разглядела ее. Это была женщина лет тридцати пяти, с роскошными, цвета вороного крыла, волосами, глубоко посаженными зелеными глазами, острыми скулами и неправильно изогнутыми губами. Красивая. Опасная. Губы выкрашены в красный цвет, под тон такой же длинной тунике, а на шее красовалось колье из двух десятков йамимаров. Самый большой из камней был в половину человеческого кулака и покоился в ложбинке между ее пышными грудями. От госпожи пахло розовым эфирным маслом. Она была так близко, что Исмин почувствовала на своем лице ее горячее дыхание.

— Напомни свое имя.

— Исмин, — чуть слышно пролепетала девушка.

— Зови меня своей госпожой, поняла, Исмин?

— Да, — Исмин кивнула и, поймав укоризненный взгляд Керы, добавила поспешно: — Да, госпожа.

— Завтра вечером будет празднество по случаю дня рождения патера Мэгли. Ты должна будешь возлечь с чемпионом нашего дома Арвором. Патер Мэгли пожелал, чтобы вы были перемазаны медом и надели на лица золотые маски. Кера подготовит тебя к этому, — стоило Исмин осознать хотя бы малую часть того, что ее ждет, как госпожа уже приложила палец к ее губам: — Я не хочу слышать твое недовольство. Все решено. До завтра ты свободна. Приходи в себя. Отоспись и наешься. Ты должна порадовать патера Мэгли и всех гостей. И меня, — добавила она строго.

Наутро рабы хлопотали еще до восхода солнца: нужно было подготовить еду и напитки для двух десятков гостей, которые должны были прибыть вместе с патером Мэгли, украсить просторный зал с бассейном гирляндами из живых лилий, а главное — освободить сам бассейн от воды и вместо этого заполнить его медом.

Достать достаточное количество меда оказалось не слишком просто. Госпожа, которая руководила организацией праздника, тогда как господин с утра уехал по важным государственным делам, послала на рынок двух рабов. Они вернулись спустя час, привезя с собой небольшой бочонок меда. Этого меда оказалось очень мало, кроме того, он был слишком густым и темным.

Госпожа залепила одному из рабов пощечину за такую плохую работу:

— Нам нужен светлый мед! Золотистый и прозрачный, как свежий янтарь! И не такой тягучий, а более жидкий! Разве это сложно понять?

— Такого меда не было на всем рынке, госпожа…

Снова пощечина:

— Отправляйтесь туда снова и ищите лучше!

Исмин, которая наблюдала за всем со стороны, знала, где достать мед нужной консистенции. На окраине Криниса, почти за чертой города, жил старый пчеловод по имени Абхал. С ним когда-то общалась семья Исмин. Этот человек мог продать любой мед: светлый и темный, жидкий и густой, сладкий и горький… Но Исмин не стала говорить об этом госпоже в надежде, что если мед не найдут, ее не заставят ложиться под того мужчину, да еще и на глазах стольких людей…

Мед все-таки нашли. Им заполнили весь бассейн, и первые гости с восхищением интересовались, чья это необычная идея. Чтобы получить одобрение патера Мэгли, госпожа громко нахваливала его, расхаживая в своем роскошном золотом платье по большому залу с колоннами.

Исмин, стоя в маленькой комнатке позади гостевого зала, нервно жевала губы. В глазах у нее стояли слезы. Кера, как могла, успокаивала ее:

— Арвор не будет жесток с тобой.

— Все равно…

— Это меньшее из того, что приходится делать рабыням и бойцам в нашем доме. Иногда на празднествах рабынь подвешивают к потолку, раздвинув их бедра, и по-очереди пускают через них всех гостей… А это может быть и двадцать, и тридцать человек.

— Всемогущий Эрон, — пролепетала Исмин.

— Не бойся, — снова твердо сказала Кера и, надев на ее лицо золотую маску, изображающую богиню сладострастия Мирину, подтолкнула ее к выходу в зал. Патер Мэгли был уже там, а господин Марсилий пел ему возвышенные дифирамбы, заявляя, как рад видеть в своем доме такого гостя.

— Я не пойду, — уперлась Исмин, пытаясь содрать с лица маску.

— Иди, или тебя поволокут стражники, — пригрозила ей Кера. — А потом еще и господин велит тебя высечь…

— Лучше уже быть избитой, чем…