В плену Морфея (СИ)

Юная балерина труппы Гранд Оперы одиноко присаживается в уголке одного из чердачных помещений театра и смотрит пустым взглядом в маленькое окошко, за которым медленно кружит снежный вальс, и суетятся люди, охваченные рождественскими заботами. Почти все сегодня покинули здание Оперы, разошлись по своим домам или хотя бы отправились в гости. В горле Кристины твёрдо стоит ком, и ей страшно хочется плакать от пустоты, окружившей её в этот праздничный сочельник.

— Почему ты грустишь, дитя моё? — вдруг слышится где-то совсем рядом волшебный голос её незримого гения.

— Ангел, — с тёплой улыбкой шепчет Кристина, тотчас оглядываясь по сторонам, будто надеясь увидеть его, — мне так одиноко, а этот праздник… Он только лишнее напоминание о том, что я никому уже давно не нужна.

— У тебя так много друзей, — тихо говорит наставник, надеясь хоть немного взбодрить свою подопечную, — неужели тебя не позвали отпраздновать с ними?

— Конечно, звали, — кивает она и затем поджимает губы, подтягивая худые колени к груди, — но я не хочу быть обузой, знаешь…

— Дитя моё, — слышит она прямо над своим ухом и ощущает, как кожа её шеи мгновенно покрывается приятными мурашками, — ты всегда будешь нужна мне, помни об этом, хорошо?

— Как и ты мне, — на выдохе отвечает девушка, прикрывая в забвении глаза, — мой Ангел.

— Я приготовил кое-что для тебя, — шепчет он, и она готова поклясться, что ощущает его улыбку, — загляни под реквизит, ну же.

Она послушно тянется за увесистые коробки и почти сразу нащупывает ладонью крупную плитку самого вкусного шоколада, к которой аккуратно оказалась привязана черной лентой алая роза. Девушка просто не может сдержать счастливой улыбки.

— Этот сочельник прекрасен, лишь благодаря тебе… — шепчет тихо она, торопливо распаковывая лакомство.

Больше всего на свете Кристина желала однажды встретится с Призраком, не покидающим её на протяжении многих лет, остающегося рядом, несмотря ни на что, понимающего и бесконечно преданного.

Она замирает перед широким зеркалом гримерной, внимательно вглядываясь в свое отражение, ища за серебристой гладью нечто неземное, взывающее к ней. Его гипнотический голос заполняет всё пространство и проникает в непостижимые глубины её души, заполняя собой.

— Явись же мне, Ангел, — выдыхает Кристина и касается ладонью своего отражения, не догадываясь о том, что Призрак, стоящий в зазеркалье прямо сейчас, обводит с нескрываемым трепетом тень её аккуратной руки.

Дрожащими от волнения пальцами мужчина тянется к едва заметному механизму, чтобы спешно привести его в действие и, наконец, показаться ей.

Мгновение, когда она сталкивается взглядом с его сияющими золотом глазами, останется в памяти Кристины навсегда, как и момент, когда она впервые прижимается к нему в отчаянном объятии, не смутившись при виде его мрачного образа, маски, укрывающей его лицо, — пускай он оказался лишь человеком, но для неё он навсегда останется самым настоящим Ангелом.

А затем… Затем она вспоминает Буке, повисшего в петле и бьющегося в предсмертной агонии на глазах всего Театра, вспоминает каждую историю о кровожадном Призраке Оперы и его злодеяниях. По её коже бежит крупная дрожь. Он убийца — нет ничего страшнее этого.

— Да, — выдыхает Кристина, отчаянно боясь передумать, и торопливо надевает на тонкий пальчик помолвочное кольцо.

Холодные ладони Рауля мгновенно обхватывают пылающее от переполняющих эмоций лицо девушки, чтобы затем приблизить её для чувственного поцелуя.

— Нет… — в тот же миг доносится со стороны статуи Ники Самофракийской, и Кристина резко оборачивается на знакомый до щемящей боли голос.

Словно в замедленном времени, она глядит на то, как Призрак, отрешенно мотающий в неверии головой, бездумно шагает спиной к самому краю неровной крыши и внезапно оступается.

Сердце девушки пропускает удар, когда её преданный Маэстро резко срывается с каймы здания, и она тотчас вырывается, словно в самом страшном кошмаре, из крепких объятий рук жениха.

— Кристина, стой! — восклицает Рауль, бросаясь за девушкой и едва успевая схватить её за вспотевшую от страха ладонь у самого обрыва.

Она валится с ног и безвольно повисает на краю ледяной кровли, глядя вниз широко распахнутыми от ужаса глазами — Призрак успевает случайно зацепиться рукой за острую абаку коринфской колонны в нескольких метрах над землей. В тот дикий момент, когда пальцы мужчины соскальзывают с пилястры, их испуганные взгляды сталкиваются, и дыхание Кристины сбивается — она вся сотрясается от беззвучного крика, затерявшегося в отчаянных слезах.

Виконт опускается рядом с ней, надеясь поднять шокированную до глубины души девушку, но та только грубо его отталкивает от себя и вскакивает на ноги, срываясь к лестнице, ведущей вниз, в Театр.

Она должна спасти Его, если только есть на то возможность. Она должна спасти своего Ангела Музыки, своего верного друга и трепетного наставника. Остальное теперь теряет всякое значение пред этой целью.