В плену Морфея (СИ)

Взгляд его усталых глаз медленно скользит по лицу девушки, словно не веря, что это не иллюзия, не наваждение и даже не сон.

— Как, ты тут? — спрашивает он севшим голосом, неловко кладя ослабшую руку на колено сидящей на кровати девушки.

— Не могла же я оставить тебя там, — шепчет Кристина, не силясь отвести глаз от янтарных огоньков, горящих в его глубоких глазницах, — я так перепугалась, Боже…

— Почему? — не понимает Эрик, когда пальцы девушки мягко очерчивают шрамы на его лице.

— Ты оберегал меня с самого детства, — отвечает она, не колеблясь ни секунды, — я хочу дать тебе хоть толику той заботы, что была обращена лишь мне одной.

Призрак сглатывает подступивший к горлу ком и отводит взгляд, не силясь больше видеть жалости, яро плещущейся в глазах Кристины. Он совсем не может вспомнить, как оказался в таком плачевном состоянии, как попал в дом у озера… Полная пустота — зарождается ощущение, словно сразу несколько лет жизни выпали из его памяти в одночасье.

— Мадам Жири ужасно переживает за тебя, — решает сказать Даае, не зная, как ещё устранить повисшую тишину, — утром она обязательно придет сюда.

— Кто это? — вполголоса спрашивает Призрак, глядя рассеяно куда-то сквозь Кристину.

— Эрик, — серьезно обращается к нему Кристина, — ты чего?

— Мне не знакомо это имя, — поясняет он ей, словно ребенку, — кто она?

Девушку посещает страшная догадка, которую она страшится подтвердить. Выбора у нее не остается и она решается задать вопрос:

— А месье Андре? — спрашивает Кристина, и мужчина только отрицательно качает головой, — Может быть, виконт де Шаньи?

Он не понимает. Не понимает, о каких людях говорит Кристина — для него это только набор ничего не значащих имен. Не понимает, чего она хочет этим добиться.

— Ты не помнишь… — выдыхает она пораженно, хмуря аккуратные бровки.

— Чего? — теряется окончательно Эрик, чуть приподнимаясь на локтях и тут же шипя от боли, пронзающей всё его тело.

— Осторожнее, прошу тебя, — тут же шепчет взволнованная девушка, бережно укладывая мужчину обратно в кровать, — ты сорвался с большой высоты и, похоже, получил серьезную травму.

— Как это могло произойти? — спрашивает он хрипло, пока Кристина подтыкает под его искалеченное тело мягкое одеяло.

— Я еще успею рассказать, а пока попробуй поспать, родной, — обращается она к нему ласково, — пожалуйста…

— Ты останешься? — тихо спрашивает он, вглядываясь в её глаза с нескрываемой надеждой и беспокойством.

— Сколько тебе потребуется, — едва слышно шепчет Кристина и, повинуясь неизвестному порыву, склоняется к его жуткому лицу для едва уловимого поцелуя в висок, — отдыхай, мой Ангел.

На её глазах всё лицо Эрика преображается: тонкие, бледные губы вытягиваются в кривоватой улыбке, а в темных глазах зажигается такой красивый, яркий огонек трепетного счастья.

Она не может его узнать. Словно время обернулось вспять, отбросив их в такое нежное и приятное прошлое, где не было места крикам и обвинениям, боли и слезам, где были только он и она — незримый покровитель и его чистое сердцем дитя.

Невольно Кристина задумывается о том, что так могло быть всегда, если бы не…не её бессердечное поведение, не треклятое любопытство. Девушка отчего-то уверена, что будь она хоть немного терпеливее и мягче, то можно было бы избежать и жертв, и невыносимых страданий их душ.

Корить себя за это слишком поздно — Кристина тяжело вздыхает и оборачивается на Эрика, успевшего забыться тревожным сном. Она прикусывает губу, наблюдая за тем, как он хмурится и сжимает руки, до этого расслабленно лежащие вдоль его тела, в кулаки до побеления костяшек.

— Эрик, — ласково обращается к нему девушка и бережно берет его за одну из донельзя напряженных рук, а он лишь резко её выдергивает из мягких ладоней Кристины и сцепляет за головой, словно защищаясь.

— Не бей, — срывается хриплый шепот с его губ, — пожалуйста, мама.

Глаза Кристины распахиваются в ужасе, когда она осознает, что снится её Ангелу, и она тотчас склоняется к нему, чтобы обхватить его искаженное болью лицо ладонями.

— Ангел мой, — зовет она нежно, — Эрик, это лишь сон…

Но Призрак не просыпается, а только выворачивается из её слабых рук, стремясь укрыться в кипе многочисленных подушек.

— Мне больно, — выкрикивает он дрожащим голосом, сворачиваясь клубком, — мама, пожалуйста!

По сердцу Кристины будто бы высекают острым лезвием ножа, пока она вслушивается в его перепуганные, отчаянные слова. Ей невыносимо знать, что прямо сейчас он вновь окунается в своё детство, полное ненависти и жестокости.

— Проснись же! — не выдерживает Даае, громко вскрикивая, и резко прижимает его судорожно мечущиеся руки к постели с невероятной, не понятно откуда взявшейся силой.

Его заплаканные, раскрасневшиеся глаза тотчас распахиваются, а всё тело мякнет под весом Кристины. Тяжелое дыхание помаленьку начинает приходить в норму, пока он потерянно глядит на девушку, нависшую над ним.

— Всё хорошо, — ласково шепчет Даае, осторожно садясь под его искалеченным боком, — ты в безопасности, Эрик. Я рядом.