В плену желания

После этого Кит, воспользовавшись тем, что ее светлость, подоткнув под бока украшенные кружевами подушки, поглощала в своей спальне легкий завтрак, весьма тактично попросил дворецкого: прежде чем исполнять быстро и небрежно написанные рукой миледи распоряжения, следует нести их к нему на одобрение. Вскоре мистер Долиш начал подавать Киту меню на утверждение. Этот мастер своего дела, сообразив, что вследствие предстоящей женитьбы милорд изменил своей всегдашней беспечности, немедля извлек выгоду из данного обстоятельства. Никто не был столь предан ее светлости. Никто лучше его не знал, какие блюда понравятся графине. Никто больше мистера Долиша не трудился в поте лица, отстаивая интересы миледи. Впрочем, в минуту откровенности он однажды признался миссис Нортон, что, когда составляет меню на обильный обед, ему куда проще обратиться за одобрением к милорду. Граф не перевернет все вверх тормашками, не станет требовать вместо парочки нежных индюшат дичи, которую в это время года просто негде достать, а, бегло ознакомившись с содержанием меню, одобрит его и все подпишет. Также повар утешил миссис Нортон, сказав: поскольку он давно знает миледи, им не стоит особенно тревожиться. Ее рвение на стезе хозяйки дома через пару дней сойдет на нет.

Так и вышло. К тому времени, когда во вторник прибыли первые гости, графиня вновь была сама собой. Бурная деятельность утихла, и теперь ее светлость спокойно прогуливалась среди цветочных клумб, прикрываясь от солнечных лучей небольшим зонтиком и указывая главному садовнику на цветы, которые ей хотелось бы разместить в вазах на шести новых подставках. Садовник был знатоком аранжировки,[31] и посему миледи не сомневалась в том, что все будет выполнено как следует, но, не торопясь уходить, она стояла неподалеку, время от времени советуя что-то либо, протягивая цветок из корзинки, которую держал наготове помощник садовника. Ближе к полудню графиня вполне серьезно уверовала, что все сделала сама, а садовник лишь немного помогал ей.

Первыми прибыли достопочтенный Козмо вместе с миссис Клифф и мистером Эмброузом Клиффом, единственным оставшимся в живых из отпрысков семейства. Приехали они на старой дорожной колымаге.

При виде такого раритета графиня воскликнула:

– Господи, Козмо! Вы взяли эту коляску напрокат или она ваша собственная? Кто-нибудь из знакомых видел вас в этом готическом антиквариате?

Мистер Клифф, высокий сухопарый джентльмен несколькими годами старше своей сестры, ответил, безропотно целуя графиню в щеку, что почтовые издержки были бы непосильны для его тощего кошелька.

– Не ко всем фортуна столь благосклонна, как к вам, моя дорогая Амабель, – заявил он.

– Чепуха! – возразила ее светлость. – Полагаю, ваш кошелек толще моего, ибо вы никогда и четырех пенсов зря не потратите. Просто ужасно, что бедняжка Эмма тряслась в этой жуткой старой коляске. Помнится, у нашего деда была такая же. Бабушку в ней всегда укачивало до тошноты. Дорогая Эмма, мне вас жаль! Как я рада видеть вас! Вам, похоже, немного нездоровится. Я проведу вас сейчас же в вашу спальню и хочу, чтобы вы полежали в постели и немного отдохнули перед ужином.

Миссис Клифф, увядшая женщина с близорукими голубыми глазами и лицом болезненного цвета, ответила с неопределенной улыбкой безжизненным голосом: несмотря на легкую головную боль, во всем остальном она чувствует себя хорошо.

– Я бы не удивилась, услышав, что каждый дюйм вашего тела страдает от немилосердной боли, – провожая гостью в дом, сказала графиня.

– Ничего страшного… О нет… Главное, чтобы Эмброуз не простудился.

– Дорогая Эмма! Как можно простудиться в такой день?

– У него очень уязвимое здоровье, – печально вздохнув, поведала графине миссис Клифф. – Он сидел спереди, и там его постоянно обдувало ветром. Надо будет дать бедняжке несколько капель камфорного масла. У меня в несессере…[32]

– Я бы на вашем месте не занималась самолечением, – искренне выразила свое мнение леди Денвилл.

– Да, но ваши сыновья куда крепче, – произнесла миссис Клифф, глядя на графиню с робкой надеждой на сочувствие.

Однако хозяйка не относилась к тем женщинам, которые считают уязвимое здоровье сына интересной темой для светской беседы, поэтому сочувствия с ее стороны миссис Клифф не дождалась.

– Слава Всевышнему! – жизнерадостно заявила графиня. – Сейчас они почти никогда не болеют, хотя в детстве мои сыновья перенесли корь и коклюш. Кажется, у них еще и ветрянка была, но точно сказать не могу… Не припоминаю…

Миссис Клифф искренне любила свою красивую золовку, однако не могла про себя не отметить, что графиня, должно быть, бессердечная мать, если могла забыть о хворях, выпавших на долю ее сыновей. Неужели Козмо прав и Амабель, как он часто говорит, ничего, помимо всяких светских глупостей, в жизни не интересует?