В подарочной упаковке (ЛП)

========== Часть 1 ==========

Бетани застонала. Ей было некомфортно, словно бы она слишком долго пролежала в одной позе, в результате чего её тело онемело. В голове стоял гул. Рука, в которую Бетани упиралась лбом, полностью затекла, она не чувствовала и не могла пошевелить ни одним пальцем. В надежде, что кровь хлынет обратно, Бетани наполовину перевернулась на бок… и замерла. Это была не неприятно тонкая подушка у неё перед носом, это был ковёр.

В доме Гамлина ковров не было. Там вообще едва ли были половицы, только грязь, грязь и ещё больше грязи. Тем не менее, Бетани явственно ощущала, как мягкие нити чего-то пушистого и шерстяного щекочут ей лицо, и это «что-то» было намного более чувственное, чем всё, что имелось в скудном гардеробе Бетани.

«Во имя Тени, что происходит?»

Бетани приоткрыла один глаз и сразу же пожалела об этом, потому что свет рикошетом пронёсся у неё в голове. Снова застонав, она уткнулась обратно в ковёр. В короткой вспышке перед тем, как мозг закричал от чрезвычайной яркости, Бетани увидела, что лежит в центре хорошо обставленной комнаты лицом к большому каменному камину, в котором весело потрескивали поленья. У неё не было времени вглядываться в детали, но Бетани показалось, что она увидела книжную полку и, возможно, какой-то портрет — там на стене красовалась цветная клякса? И в самом деле, всё, о чём ей это сказало — она находится не дома и не в «Висельнике».

Ей следовало бы сильнее беспокоиться по этому поводу, но её голова болела слишком сильно, чтобы случайные мысли вроде «Тень, где это я?» могли хоть как-то помочь.

Что с ней было неправильно? Бетани чувствовала себя так, словно выпила за раз семь или восемь пинт худшего пойла в «Висельнике», не то чтобы она когда-либо пыталась это сделать, но она видела плохое состояние друзей после подобного. Бетани усилием воли попыталась вспомнить, отыскать нужное воспоминание, объяснявшее её разбитое состояние. Она помнила, как одна пошла в «Висельник» — Гаррет был занят тем, что притворялся, будто опять не убегает тайком к Андерсу — и она вспомнила, что готовилась провести вечер в обществе Авелин и Изабеллы, поскольку все остальные оказались заняты…

Бетани вспомнила, как Изабелла часто меняла ей выпивку на новую, хитро улыбаясь своей странной улыбкой. Вспомнила, как Авелин хмурилась и выпивку отставляла, словно беспокоясь о степени её опьянения. Но потом кружка всегда оказывалась опять перед ней, словно никто её и не забирал, и, может, она это только придумала? Может, Авелин просто выразила своё недовольство, не доходя до конфискации…

Застонав от пульсирующей боли в голове, Бетани перевернулась на спину, довольно вздыхая от прикосновения ковра к коже. Ворс был мягкий и роскошный, от него хотелось заурчать как кошка. Это была приятная противоположность головной боли, от чувственных касаний к обнажённой коже по ней бежали восхитительные мурашки. Через несколько секунд после этой мысли другая подняла свою уродливую голову, заставляя Бетани немедленно замереть.

«Почему я чувствую ковёр, если я одета…»

Она распахнула глаза одновременно с тем, как у неё за спиной раздался голос:

— Вижу, ты проснулась.

От прозвучавшего презрения и опаляющего недовольства Бетани тревожно всхлипнула, судорожный звук, ставший только громче, когда она поняла, что лежит на полу, одетая только в нижнее бельё. В странной комнате. С кем-то, кто звучал крайне раздражённо.

— Если это не слишком сложно, не могла бы ты объяснить смысл этой презренной выходки? И, возможно, развязать меня, чтобы я мог тебя придушить.

Бетани вскочила на ноги, слишком сильно паникуя, чтобы беспокоиться о своём состоянии раздетости… или, возможно, слишком сильно паникуя из-за своей частичной обнажённости. Головная боль теперь не казалась такой уж важной, когда она дико осматривала богато обставленную комнату. Её взгляд уткнулся в…

Кровать с четырьмя столбиками и балдахином насыщенного цвета бургундского вина, как раз такая кровать, когда думаешь о незаконных встречах и головокружительных, страстных, пропитанных потом полуднях, наполненных стонами и всхлипами удовольствия…

…и в центре этой кровати, с прикованными к столбикам запястьями, словно какая-то жертва, полулежал рыцарь-капитан Каллен. Совершенно голый, за исключением вычурного красного банта у него на паху.

И убийства во взгляде.

Каллен зло зашипел, увидев её. Одновременно с ним Бетани встревожено вскрикнула и закрутилась на месте, пытаясь найти, где бы спрятаться. Руками она ничего не могла прикрыть.

— Бетани Хоук, — неприятно рассмеявшись, произнёс Каллен. — Я должен был догадаться. Вы со своими разношёрстными друзьями казались слишком не к месту в церкви. Ты это уже тогда планировала? Высматривала себе жертву?

От столь едкого сарказма она поморщилась. На секунду Бетани почти забыла, что она почти совершенно голая и разговаривает с голым мужчиной.

— Что? Я, нет, я… нет! Нет, это… нет!

Каллен холодно смотрел на неё: