В подручных у киллера

– И следить за ним нам опасно.

– Еще как! К тому же он художник, хоть и бывший, у него должна быть отличная зрительная память!

– И не просто художник, а портретист! Все до мелочи запомнить может.

– То-то и оно!

– Знаешь, что я предлагаю? Давай сейчас разъедемся по домам и до завтра помозгуем, что делать дальше. Авось родится нормальная идея или у меня, или у тебя. Ой, у меня, кажется, уже родилась!

– Ну, ты даешь! Выкладывай!

– Поговори с мамой! А вдруг она его знает? Такое вполне может быть!

– Запросто! Но только что я скажу маме, почему меня этот тип интересует?

– Да, это проблема… Нельзя вызывать ни малейших подозрений. Допустим, ты скажешь: мамочка, ты знаешь художника Шишмарева? А она спросит: зачем тебе это?

– А я скажу, что Никита в гостях видел портрет его работы, он ему жутко понравился, ну и все такое…

– А что? Нормально, по-моему. Почему бы мне не запасть на хороший портрет?

– А если у него плохие портреты?

– Ну и что? – рассмеялся Никита. – Значит, у меня просто плохой вкус и больше ничего.

– Вообще-то верно! Попробую!

– Ну, вот видишь! Хорошо, что он художник! А то был бы энтомологом или ихтиологом, где тогда искать общих знакомых?

– И это, по-твоему, тоже судьба? – не без ехидства осведомился Гошка.

– Конечно. Нет ни малейших сомнений! Судьба!

Глава V Он или не он?

Мама была дома, дошивала платье. Вообще, если ей не удавалось сшить платье за один день, она его засовывала в шкаф и долго не вспоминала. Такой уж у нее характер. Гошка решил с места в карьер не спрашивать маму про Шишмарева. Потом, может быть, за ужином, он как бы между прочим задаст свой вопрос.

– Гошенька, ты где шлялся? – донесся до него мамин голос.

– Да так, погуляли с Никитой в Нескучном саду…

– А к тебе приходила девочка! – сообщила мама.

И по ее голосу Гошке стало понятно, что она улыбается.

– Ксюха?

– Нет, она звонила, а приходила какая-то незнакомая девочка. Очень милая. Зовут Маша.

– А, знаю…

– Что за девочка, сын?

– Да это дочка артистки, помнишь, тетя Лена говорила…

– Их там, кажется, две?

– Вторую я не знаю, а этой я вчера помог сумку до квартиры допереть. Что она хотела?

– Не знаю, не сказала. Просто спросила, дома ли Гоша, и оставила номер телефона. Георгий, у тебя усталый вид и непростительно грязные шорты. Быстренько прими душ, переоденься, будем обедать. Ты что-нибудь ел?

– Мороженое.

– Я тоже только мороженое ела, – призналась мама, которая мороженое просто обожала. – Но сейчас я проголодалась. Давай, сыночка, не теряй время.

Когда Гошка вылез из ванны, из кухни доносились вкусные запахи, и только тут он ощутил зверский голод. Они уже принялись за ледяной летний компот – ярко-красный, где плавали вишни, кусочки яблок, слив и персиков, когда Гошка собрался с духом:

– Мам, скажи, ты слыхала когда-нибудь про такого художника – Шишмарева?

Мама удивленно округлила глаза.

– Я-то слыхала, а вот ты откуда о нем знаешь?

– Именно что я о нем ничего не знаю. Меня Никита сегодня спросил про него.

– А Никита где с ним столкнулся?

– Он с ним не сталкивался, просто был в гостях у одного парня и видел там его две картины. И они ему жутко понравились.

Мама засмеялась.

– Мам, ты чего?

– Посоветуй Никите, пусть лучше пойдет в Музей изобразительных искусств, в Третьяковку. А Иван Шишмарев… Это несерьезно…

– Почему?

– Да как тебе сказать… Он в общем-то вполне мастеровитый художник, но талантом… настоящим талантом его бог обделил. К тому же он законченный мерзавец. Циник, для которого нет ничего святого…

Ого! То же самое говорила про него Людмила Захаровна.

– Мам, а ты откуда его знаешь?

– Я сейчас уже не помню, где с ним познакомилась. Он даже немножко за мной ухаживал, но всегда вызывал у меня отвращение. Понимаешь, он обо всех говорил жуткие гадости. Вот пошел к кому-то в гости, а потом такое плел об этих людях, что оторопь брала, и ни для кого не делал исключений.

– Он все выдумывал?

– Да нет… Пожалуй, нет… Просто у него какой-то злобный и безжалостный взгляд на людей. Он умел подметить всегда все самое плохое, некрасивое… гадкое. И он это еще подчеркивал, доводил до абсурда. Ох, не хочу я о нем вспоминать. Противно.

– Он и про тебя гадости говорил?

– Ну, конечно! Почему для меня надо было делать исключение? Он и про свою жену публично говорил гадости. А что это ты так им интересуешься, а?

– Да просто так… Я спросил, ты ответила…

– Не желаю больше о нем говорить!

– А ты давно его видела?

– Гошка!

– Мам, ответь только на этот вопрос, и я отстану.

– Да, очень давно, он ведь за границу смотался. Кстати, Гоша, ты не считаешь нужным позвонить этой Маше?

– Чего мне ей звонить? – почему-то смутился Гошка.

– Ну, просто из вежливости.

– Из вежливости? Можно, конечно…

– Вот и позвони!

Гошка унес к себе телефон и набрал номер, оставленный Машей.

– Алло!

– Это Маша?

– Нет, это Саша.

– А Машу можно?

– Можно. Маня, тебя!

– Я слушаю!

– Маша? Привет, это Гоша. Ты ко мне заходила?

– Ага, заходила! Привет, Гоша! У тебя очень красивая мама. И милая!

Гошка молчал, не зная, что на это ответить, а Маша продолжала тараторить:

– Гошка, я хотела тебя пригласить в гости.

– В гости? Зачем?