В погоне за памятью. История борьбы с болезнью Альцгеймера

Ученые решили, что трагедия не должна быть напрасной, и во всем мире запустили программу полного обследования всех участников испытаний. Результаты одновременно обнадеживали, огорчали и попросту ошеломляли. Обнадеживали – поскольку первое же вскрытие показало, что бляшек в мозге практически нет. Огорчали, поскольку Сид Джилман, специалист из компании Élan, избранный председателем комитета по надзору за безопасностью испытаний, доложил, что иммунный ответ возник лишь у 59 из 300 испытуемых. А ошеломляли, поскольку у некоторых испытуемых, похоже, и вправду улучшилась память, хотя последующие МРТ показали, что мозг у них даже уменьшился.

Улучшение когнитивных навыков при сокращении размеров мозга? Как такое может быть?!

– Мы до сих пор не знаем, – сказал Шенк. – И, вероятно, так никогда и не узнаем.

Ясно было одно: за каждым вакцинированным больным надо следить в оба.

Прошло четыре года, и оказалось, что у 159 больных когнитивные способности несколько улучшились. Об идее Шенка вспомнили снова, и возродилась надежда на эффективное лечение при условии, что ученые сумеют побороть побочные эффекты. К счастью, один ученый уже нашел возможный выход из положения. Вскоре после окончания испытаний швейцарский психолог Христофор Хок обнаружил, что у больных, у которых выработались антитела к бета-амилоиду, были более высокие оценки по тестам речевых навыков, внимания, памяти и навыков самообслуживания, чем у тех, чья иммунная система не вырабатывала антител⁸. Тогда Шенк решил сменить тактику и разработал вакцину на основе антител под названием «бапинейзумаб» (для своих просто «бапи»), содержащую антитела мышей, приспособленные для человека. Гениальность этой стратегии состояла в том, что больным не приходилось давать полномасштабный иммунный ответ, поскольку они получали готовые антитела к бляшкам. Вакцина была менее агрессивной, а следовательно, риск энцефалита снижался.

В 2006 году шли клинические испытания, и единственным побочным эффектом оказался легкий отек мозга, что без труда снималось коррекцией дозы. К декабрю 2007 года препарат перешел на третий этап, и в испытания было вовлечено более 2000 больных по всей Европе и Северной Америке в возрасте от 50 до 85 лет.

Это была самая серьезная, самая отважная попытка одолеть деменцию. Алоис Альцгеймер лишь описывал, что видел, Уильям Саммерс сумел притормозить проявление симптомов, а Дейл Шенк претендовал на то, чтобы вовсе избавить человечество от этой болезни. Испытания шли полным ходом, и тут в игру вступили американские фармацевтические гиганты Pfizer и Johnson & Johnson: они вложили в «бапи» сотни миллионов долларов – ведь это была серебряная пуля, чудодейственный бальзам, который положит конец эпидемии.

Но и здесь ученых ждала неудача. В августе 2012 года появились результаты всех испытаний третьего этапа, и оказалось, что терапевтической пользы «бапи» не приносит и улучшает память не лучше плацебо. Поскольку цена неудачи оказалась космически огромной, Johnson & Johnson и Pfizer поспешили прекратить работу над препаратом.

Амилоидная гипотеза вызывала все больше сомнений. Подозрения появились даже у первых и самых авторитетных сторонников этой теории. В их числе был и Завен Хачатурян, директор Национального альцгеймеровского общества, принявший на работу Джорджа Гленнера, главного разработчика амилоидной теории.

– Амилоидная гипотеза укоренилась в умах научного сообщества так прочно, что доказательства уступили место слепой вере⁹, – сказал он в интервью, а затем добавил: – Никто не задался вопросом, верны ли наши представления о главной причине болезни.

Свои сомнения были и у Шенка, однако в самой организации испытаний было три очевидных недочета. Во-первых, как определить, что у человека именно болезнь Альцгеймера? Точный диагноз можно поставить лишь посмертно, а ведь, может статься, у больного какая-то другая деменция. Во-вторых, не было четких критериев разграничения ранней и средней стадии заболевания, а это, вероятно, исказило общие результаты. А в-третьих, Джон Харди и многие другие «баптисты» единодушно считали, что доза была слишком низкой: риск риском, но церемониться в этой битве не следует.

– Мы не могли определить, кто болен, а кто нет. Не различали слабую и среднюю степень. «И были вынуждены придерживаться малых доз», – сказал Шенк.

К тому же испытаниям недоставало критериев успеха, а это тоже мешало делу. Повседневная жизнь у всех разная, пояснил Шенк. Кто-то любит решать кроссворды, кто-то читает или шьет, а между тем Агентство по контролю за лекарствами и продуктами питания требовало, чтобы кандидаты в испытуемые получили высокие оценки по двум разным наборам тестов на когнитивные навыки, а не по одному, как обычно. Поэтому планка успеха была поднята очень высоко.

– На самом деле некоторым это лекарство и правда могло бы помочь, и это очень грустно, – сказал Шенк.