— Воровать надоумила тоже она?
— Я не… — отчаянно краснея, стал оправдываться он, боясь смотреть мне в глаза.
— Просил же — не врать, — строго напомнил я.
— Она умерла по зиме. Теперь ученица ее заправляет, Маська. Она чародейничать не умеет и грамоте не обучена. И меня выгнать хочет. Говорит, или путников обирай, или с голоду помрёшь! — захлёбываясь от возмущения и обиды, протараторил мальчишка срывающимся голосом. Нос покраснел уже вовсе не от стыда и подозрительно захлюпал.
— Вот уж точно ведьма, — проворчал я. — И сколько несчастных по твоей воле распрощалось с кошельком?
— Нисколько, — шмыгнул носом он. — В прошлый раз меня злой господин поймал. И старосте отвел, а тот розог всыпал, — и он поднял на меня наивные детские глаза, в которых забрезжила надежда, будто я могу оказаться Добрым господином и спустить оболтусу шалость. Но, не увидев в моем строгом взгляде ни тени снисхождения, он потупился и грустно закончил: — А больше и не пытался. Только сегодня…
— Про то, кто науськал, говорил?
— Она сказала, что голову мне оторвет, а из сердца декокт сварит, если проболтаюсь! — смешно коверкая взрослое малопонятное слово, наябедничал мальчишка.
— Врет, — спокойно сказал я. — Не рискнет с магом связываться, пусть даже маленьким. Тем более не зная, что именно было в книгах.
— Вы меня к старосте не поведете? — осмелился-таки пискнуть он, смотря на меня щенячьими глазами.
— Не поведу. Но заколдую так, что если украдешь что — тут же умрешь! — припугнул я. Радость, озарившая было черные бездны глаз, тут же сменилась суеверным ужасом. — А Маське своей скажи, что если еще тебе угрожать будет — в лягушку трансмутируешь.
— Транс… что? — жалобно переспросил он, нахмурившись от нового сложного слова.
— Транс-му-ти-ру-ешь.
Он попробовал повторить, но сбился на втором слоге. Мы поразучивали коварное слово пару минут, и совместными усилиями враг был повержен (то есть, наконец, выучен). Но любопытный мальчишка все-таки не удержался:
— А зачем слово такое мудреное? И что это вообще такое?
— «Трансмутирую» — «превращу». А мудреное, чтобы не усомнилась, что можешь.
— Но я не могу, — шепотом, будто по секрету, поделился мальчик.
— А это неважно. Главное, чтобы она поверила. А науки и «мудреных слов» безграмотные больше заклинаний боятся, — так же заговорщицки поведал я и подмигнул.
— А я правда-правда умру, если украсть попробую?
Шепот приобрел взволнованно-испуганные тона.