В погоне за «старым соболем»

— Подожди, Кони. Супруга занята нацистским проповедником. Когда он окончательно ее утомит и уберется к чертям, я тебя представлю. У нее родственные связи с верхушкой рейхсвера, так что постарайся ей понравиться.

— Баронесса сотрудничает с нацистами?

— Это ее новое увлечение,— усмехнулся фон Больц.— Раньше ее волновали индийские брамины. Я глубоко несчастен, малыш. Под заклад баронского титула и свободы передвижения я получил упрямую, немолодую и весьма капризную женщину. Но есть и достоинство. Она чертовски богата. Сейчас у баронессы в гостях пожилой господин, ее давний обожатель и друг покойного Гирдорфа. Баснословно богат. А рядом его племянник Отто фон Варншторф. Этот отирается в стальном тресте и кормится щедротами дядюшки.

— Скажи, Эрих, что может объединять нацистов и промышленников? — спросил Конрад.— Ведь нацисты в своей программе пишут, что, придя к власти, они уничтожат монополии?

— Их программа рассчитана на дураков. Наци быстро нашли общий язык с крупными предпринимателями. Учти, наци очень модны в аристократических салонах Берлина. При всей своей наглости, они довольно-таки дельные ребята, но слишком утомительно рассуждают о расовой чистоте и расовой гигиене. Прими, малыш, бравый вид. Идем к моей супруге.

Они поднялись наверх…

— Господа! Разрешите представить вам моего боевого друга и сослуживца ротмистра Конрада Штифке, виртуозного фехтовальщика и блестящего наездника.

Штифке на негнущихся ногах прошел через всю комнату и, склонившись перед баронессой, поцеловал ей руку.

Промышленник с выдвинутой вперед в форме подковы челюстью что-то буркнул под нос невразумительное. Его племянник улыбнулся и дружески кивнул Конраду.

— Мне муж рассказывал о вас,— сказала баронесса, откровенно разглядывая вытянувшегося в струнку ротмистра.— Этот шрам вы получили на войне?

— Так точно, в Прибалтике, от руки русского драгуна.

— Он вас совсем не безобразит. Что вы думаете о будущем Германии, господин…?

— Штифке, моя дорогая, Конрад Штифке,— поддакнул полковник.

— Будущее Германии — это национал-социализм.

— О, вы оказывается не прокисли в своем Дортмунде.

— В Золингене, моя прелесть, в Золингене,— вмешался полковник.

— Я это имела в виду. А ты, Эрих, крайне невыдержан.

— Вы член НСДАП [2], господин Штифке?

— Пока нет, но думаю принести движению больше пользы в рядах армии.

— Ах, вы хитрец, но, надо признаться, симпатичный хитрец,— засмеялась баронесса и подошла к письменному столу.

— Я напишу сейчас рекомендательное письмо к генералу Гаммарштейну из министерства рейхсвера. Думаю, что он не откажет в моей просьбе.

— С твоей способностью нравиться, Кони, ты достигнешь многого,— шепнул барон, подмигивая Штифке,— я спокоен за тебя.

Через несколько минут баронесса протянула Конраду запечатанный конверт.

— Буду рада вас видеть, господин ротмистр.

Поцеловав баронессе руку и откланявшись, Штифке покинул виллу.

III

Генерал Гаммарштейн, ознакомившись с письмом, обошелся с ротмистром весьма учтиво, угостил бразильской сигарой и поручил Конрада заботам полковника из управления кадров рейхсвера. Заполнив необходимые документы и пройдя медицинское освидетельствование, Штифке получил назначение в инспекцию автомобильных войск в отдел, которым руководил майор Гудериан.

— Вам повезло, ротмистр, что вы попали к Гейнцу Гудериану,— поделился с Конрадом общительный кадровик.— В управлении сухопутных войск он считается теоретиком. Правда, не все разделяют его взгляды, но большинство молодых офицеров просто обожает Гейнца.

Штифке предоставили несколько дней, чтобы уладить свои семейные дела. В самом отличном расположении духа он направлялся в сторону вокзала.

«Если на баронессу так подействовало мое признание, что будущее Германии — это нацизм, то почему бы ближе не сойтись с этими довольно-таки энергичными людьми,— рассуждал он.— Хитрые бестии эти нацисты: проповедуют одно, а на самом деле выходит другое. Только глупец может надеяться, что они ликвидируют монополии и устроят всеобщий дележ прибылей. Денежные тузы — самая непробиваемая броня в мире. Разве не так? Один росчерк баронессы, и моя судьба решилась».

Рядом просигналил «даймлер» шоколадного цвета.

— Ротмистр, прошу! — Отто фон Варншторф, приоткрыв дверцу автомобиля, приветливо махнул рукой.— Садитесь, я подвезу. Вас можно поздравить? — улыбнулся Отто, выруливая к центру Дворцовой площади.

Сознание, что рядом с ним один из тех, кто обладает деловыми связями, состоянием, положением в обществе, придало Конраду уверенность.

— Я не представлял себе жизни без армии,— признался он.— Пожалуй, только офицер мог бы сейчас меня понять.

Отто кивнул, занятый своими мыслями. Некоторое время они ехали молча.

— Эрих упомянул, что вы из Золингена,— нарушил первым молчание фон Варншторф.— Людвиг Штифке не приходился вам родственником? Я имею в виду известного оружейника. Он, кажется, умер в двадцатом году.

— Тот, о ком вы говорите, был моим отцом,— вполголоса произнес Штифке.