В погоне за «старым соболем»

— Клянусь мадонной, я очень уважаю своих боевых соратников — немецких фашистов. Завтра, герр подполковник, группа Анхельмо приступит к заданию. О, Анхельмо мой лучший агент. Он столько доставил неприятностей этим красным свиньям. Жаль, если они его ухлопают.— Начальник икнул и, посмотрев на свое изображение в зеркале, втянул выпирающий из-под ремня живот.— Получить железный крест моя давняя мечта, герр подполковник.

— Вы достойны этой высокой награды более чем другие,— дружески улыбнулся ему Варншторф.

Однако железный крест остался недосягаемым. Анхельмо, вернувшись из-за линии фронта, принес неутешительную весть: Висенте погиб при бомбежке Мадрида. Анхельмо клялся всеми святыми, что он сам видел гранитную плиту, которая была установлена на могиле покойного.

Впервые за полтора года тесного сотрудничества начальник разведки увидел обычно спокойного немца взбешенным до крайности.

— Разве я виноват, что его прибило нашей бомбой? — бормотал обескураженный агент.

Расставшись с хмурыми, обиженными испанцами, Варншторф обругал себя идиотом за то, что дал выход нервному напряжению.

«Удивительное дело,— подумал он,— стоит подумать о булатной сабле и начать ее поиск, как вдруг она отдаляется от меня, ускользает из рук. Погиб Герлах, умер Людвиг Штифке, мертв этот русский. Что это, фатальная неизбежность или цепь случайных совпадений?».

Но, будучи человеком образованным и далеко не суеверным, подполковник отбросил первое предположение. Он успокоил себя мыслью, что булатную саблю надо искать в России и что еще не все потеряно.

V

Михрюта погиб в Мадриде. Николай до мельчайших подробностей помнил этот день. Прямо с позиций их вызвали в штаб фронта на совещание. Фашисты усилили нажим на город Гвадалахару. Дивизию Рамиро решено было перебросить на этот участок фронта.

После совещания Михрюту окликнул один из советских военных советников, полный седоватый мужчина.

— Викентий, ты ли это? — радостно воскликнул он, обнимая Михрюту.— Смотрю, что-то у этого испанца уж больно физиономия знакомая.

— Здравствуй, Миша. Прости, я тебя сразу не приметил.

Они отошли в сторону и оживленно заговорили.

— Встретимся в Гвадалахаре,— сказал на прощание Михрюте друг его боевой юности.

— Представляешь, Коля, оказывается Кирилл Маркелович тоже в Испании. Он командует танковой бригадой. Миша виделся с ним. Когда-то мы вместе воевали на Восточном фронте, громили Колчака, потом пути-дороги раскидали нас в разные края. Вот и представился случай отдать саблю ее законному хозяину,— произнес Викентий.

У них еще оставалось несколько свободных часов. Рамиро предложил зайти посидеть в таверну. Остановились на Центральной площади Мадрида— Пуэрто-дель-Соль. Вышли из автомобиля. Рамиро широко раскинул руки, как будто обнимал площадь, любуясь ее красотой и великолепием.

— Красавица,— по слогам выговорил он по-русски.

Михрюта засмеялся и, притянув к себе Рамиро, поцеловал его.

Они не попали в таверну. На город налетели фашистские самолеты, и, спасая испанских детей, комдив Михрюта был смертельно ранен осколком снаряда.

Ночью дивизию Рамиро перебросили в район Гвадалахары.

VI

Утомительная духота долгого дня сменилась вечерней прохладой. Звенели цикады. Где-то в стороне от расположения танковой бригады пела о чем-то грустном гитара.

Кирилл Изотов налил из пузатого кувшинчика вина в стаканы, нарезал сыр, подвинул Николаю блюдце с крупными, блестящими маслинами.

— Помянем Викентия. Спи спокойно, наш боевой товарищ.

Вино было густое, терпкое и резковатое на вкус. Кирилл закурил, отвернувшись к окну. «Чем-то они схожи с Викентием Матвеевичем, а чем именно, трудно уловить,— рассуждал про себя Николай.— Улыбкой, жестами».

Только сегодня он по-настоящему осознал, что Викентия Матвеевича нет и что уже никогда не услышит его голос, не почувствует тепло рукопожатия этого сильного и доброго человека. Он заново вспомнил все, что было связано с его старшим другом, и от нахлынувшей тоски беззвучно заплакал. А когда встретился глазами с Кириллом, увидел, что у того по щекам ползут слезы.

Саблю Николай отдал Кириллу Изотову в тот же день, когда прибыл в Гвадалахару.

— Если со мной что случится, обещай, что доставишь ее брату моему, Ивану. Он живет в Москве, работает в Наркомате вооружения,— нарушил молчание Изотов.

— Обещаю,— кивнул Николай.

— Еще в гражданскую войну я не переставал удивляться прочности этой булатной сабли,— сказал Кирилл, вынимая клинок из ножен.— А сегодня нашим танкам нужна не менее прочная броня. Т-26 горит, как хорошо просмоленное бревно. В условиях современного боя он изжил себя. Представь себе, Коля, танк, от брони которого отскакивают снаряды. Такой танк с мощной пушкой крушит укрепления врага уничтожает артиллерию, огневые точки и надежно прикрывает пехоту. Это будущее танковых войск.

Кирилл погладил лезвие и вложил саблю в ножны.

Проговорили всю ночь, а на рассвете фалангисты при поддержке немецких танков перешли в наступление, стремясь овладеть Гвадалахарой.