В погоне за «старым соболем»

Это, пожалуй, одна из лучших особенностей стиля работы сотрудников абвера: исчезать незаметно.

Он усмехнулся, вспомнив изречение одного из своих учителей, что профессионал-разведчик должен обладать терпением удава, месяцами выслеживающего свою жертву, быстротой гепарда, сметливостью обезьяны и поистине лисьим умением запутывать следы и уходить от погони.

Варншторф, добившись у секретаря посольства официального разрешения на поездку в Ленинград, не торопился. Он измучил Ганса, заставив его помотаться по улицам Москвы, пока лично не убедился, что за ними следят.

Обогнув Садовое кольцо, Ганс пытался оторваться от черной эмки, но она упорно следовала за «хорьхом», не теряя его из виду.

Чтобы отвлечь внимание преследователей, полковник приказал Гансу заехать в Лаврушинский переулок посетить Третьяковскую галерею. Долго бродил Отто по залам, вглядываясь в темные и светлые холсты, чувствуя дыхание ушедших в небытие столетий.

Когда выехали из Лаврушинского переулка, Ганс заметил, что эмка, вынырнув откуда-то справа, держится на почтительном расстоянии.

— Плотно сели на хвост,— мрачно заметил он Варншторфу.

Полковник кивнул.

С Гансом можно было держаться свободно. Пожалуй, только один военный атташе знал, что Ганс — сотрудник абвера.

— Попробуем завтра оторваться от предследователя на «мерседесе», а «хорьх» передашь подменному водителю. Нужен толковый парень. Пусть покружит по городу, но нигде не останавливается, — сказал Варншторф Гансу.

VI

Алябьеву позвонил комиссар:

— Семен Максимович, жду тебя со всеми материалами по делу Рендича.

В кабинете начальника управления Алябьев увидел военного с четырьмя шпалами на петлицах.

— Полковник Артынов,— представился военный, шагнув навстречу Алябьеву.

Со слов комиссара Семен Максимович знал, что Артынов долгое время служил в Средней Азии и на Дальнем Востоке, в совершенстве владеет несколькими иностранными языками.

— С вашего позволения начнем, товарищ комиссар,— сказал Артынов.

— Прошу, Юрий Михайлович,— кивнул начальник управления.

— В Москву прибыл некий Курт Штайнер, советник управления по печати,— Артынов достал несколько фотографий и протянул их комиссару и Алябьеву.

— Умное, волевое и жестокое лицо,— резюмировал комиссар.

— В момент ареста германского шпиона Рендича советник Штайнер оказался вблизи конспиративной квартиры резидента. Более того, в машине советника Рендич хотел спастись, однако был застрелен. Как установлено, стреляли из машины Штайнера.

Артынов закурил и продолжил:

— Мы пока не знаем, кто скрывается под личиной советника Штайнера. Обычный ли это связной абвера или птица высокого полета. Надеемся с вашей помощью ответить на многие вопросы.

Алябьев заметил по лицу комиссара, что тот доволен.

— Да, кое-что нами сделано,— скромно ответил комиссар.— Семен Максимович, доложите обстановку и познакомьте Юрия Михайловича с материалами следствия.

Артынов внимательно слушал, изредка уточняя некоторые детали следствия.

Прочитав расшифрованную телеграмму Рендича, в которой тот приказал Угрюмову доставить саблю в Москву, полковник в недоумении пожал плечами:

— Далась им эта сабля! Какое отношение она имеет к тем задачам, что абвер ставил перед Рендичем. Насколько известно, резидента интересовала оборонная промышленность, в частности, танкостроение.

— Сабля имеет непосредственное отношение к деятельности Рендича и к приезду Штайнера,— сказал Алябьев.— Теперь мы знаем, почему Рендич украл ее у Изотова. В Берлине пытаются разгадать секрет прочности булатной стали. Им немаловажно заполучить эту саблю для проведения исследований. Из самой прочной стали прокатывают Броневые листы для танков.

Артынов задумчиво перелистал папку с материалами следствия, прочитал показания Угрюмова.

— Операция «старый соболь»,— произнес он вслух,— интересное название.

— Так называется редкий сплав стали, из которого выкована сабля,— пояснил Алябьев, вспоминая, как восторженно пересказывал ему историю сабли побывавший в гостях у Изотова Костя Локтев.

— Соболь — очень чуткий и умный зверек,— задумчиво произнес Артынов.— Не каждому охотнику посчастливится добыть его в тайге. Кажется, теперь проясняется миссия советника Штайнера.

VII

— Как самочувствие, Дмитрий Павлович? Курите?

— Спасибо. В больнице и тюрьме без табака совсем худо»— виновато улыбнулся Угрюмов, осторожно доставая папиросу из протянутой пачки.

Он закурил и, несколько раз глубоко затянувшись, зажмурился:

— С непривычки в голову стреляет.

— Сейчас я выпишу пропуск,— сказал Алябьев.

— Меня в другую тюрьму переводят?

— Нет, вы сейчас отправитесь домой. А завтра выйдете на работу. Вот пропуск, а это больничный лист. Дирекция парка знает, что вы находились в городской больнице.

Алябьев протянул ему пропуск и больничный лист.

— Очень прошу, вспомните, куда вы спрятали саблю. Хочу вас предупредить, что тот, кому была адресована шифровка, прибыл, и не исключено, что он нанесет вам визит.

Алябьев нажал пуговку звонка, и в кабинет вошел рослый парень в светлой тенниске.