В погоне за Тайной

— Ты сказал два раза? — вдруг спросила Ана, когда Бэй перетащил ее себе на колени и осторожно играл локонами светлых волос, вдыхал горько-сладкий аромат, исходивший от девушки и огромных кустов, растущих неподалеку.

— Теперь я знаю, почему ты так пахнешь! Ты просто пропиталась олеандрами на этом острове.

— Бэй, когда был второй раз?

— Первый, Ана. На фестивале, после того, как ты исчезла, твой Цепной Пес сломал мне руку.

Она напряглась, и Бэй почувствовал едва различимую дрожь в ее теле.

— Я не знала.

— Я перестал быть героем в твоих глазах?

Ана повертела головой, едва заметно дрожа, и Бэй привлек ее к себе, укрывая руками, пытаясь согреть в середине жаркого дня.

— Он слишком быстрый.

— Ты боишься его? Мы из-за него не можем быть вместе?

Да, Бэй рисковал своими вопросами, но Ана сама начала разговор.

— Он никогда не причинит мне боль.

— Кто он?

— Бэй! На этом все. Мы заканчиваем разговор и едем в Пальму вместе. Иначе ты отправишься в нее один. На такси до аэропорта.

— Ты посадишь меня в машину насильно? — в душе Кобейна снова поднималось раздражение.

Ана вырвалась из объятий и вскочила с его колен.

— Мы едем в Пальму? — она смотрела пристально, почти с вызовом, и Бэй сдался. Вернее, решил отступить. Если Тайна сама начинает приоткрываться, у него будет шанс узнать побольше.

— Оставим часть вещей в комнате и поедем.

Пока девушка принимала душ, Бэй принес по ее просьбе пакет с вещами из багажника, который оказался до верха забит всякой ерундой. Он увидел знакомую джинсовую куртку, туфли на высоком каблуке. Парик, набор грима, какую-то служебную форму.

Бэй закрыл крышку и пошел к Ане.

Пальма встретила суетой большого курортного города в антураже наследия длинной истории и огромного собора, возвышавшегося над набережной. Город расправлял спаленные жарой легкие и наполнялся долгожданной прохладой наступающего вечера.

Бэй и Ана слонялись по переполненным людьми улицам, целовались на Большой площади и около Собора, на узкой улице с магазинами, где их едва не снес поток туристов и покупателей, рядом с оливковым деревом, заботливо обнесенным забором с табличкой о его древности. И в каком-то из этих мест Майорка снова огрызнулась почти влюбившемуся в нее Кобейну ловкими руками карманника, оставив частного сыщика без денег и документов. Поразительно, насколько глубоко Бэй утонул в своих чувствах и был ослеплен Аной, что ничего не заметил, пока не захотелось купить воды.

Обворованный детектив и его девушка остались посреди большого города без средств. Можно было вернуться в гараж, к чудо-багажнику или к Марии, но магия вечернего города манила, а на его улицах появлялось все больше артистов.

Кобейн даже не понял, как это случилось, как Тайна смогла подбить его на подобное действие, но скоро он танцевал капуэру на одном из углов Большой площади. Ана сидела на мостовой, подложив под джинсовые шорты кусок картона от обувной коробки из ближайшего магазина, и выбивала ритм ладонями, из ее телефона лилась музыка. А он! Великолепный Бэй! Танцевал на потеху публики. Нет, не так. Важным был только взгляд бросившей ему очередной вызов девушки и получившей в ответ горячее представление. Вечернее шоу было для сероглазой Тайны. Кобейн знал, как он выглядит, чувствовал, какое впечатление производит на собравшихся прохожих, и не стеснялся показывать силу и акробатическую ловкость своего тренированного тела. Ана сидела на каменной мостовой, оставив Бэя жадным женским взорам и завистливым или одобрительным мужским, и горела от ревности. Он видел это в ее напряженном взгляде и в почти болезненной ухмылке пересохших губ, и наслаждался, как лучшей наградой. А еще слышал падающие к ногам монеты.

— Откуда ты такой, — прочитал Бэй по губам Аны.

— Твой. Заклейменный тобой, в сердце и на теле, — отвечал он словами и своим танцем.

Первый ужин в жизни Кобейна, на который он заработал как уличный актер, состоялся под открытым небом в небольшом ресторане на одной из площадей ночной Пальмы. Представитель клана Вальдштейнов и сын Ван Дорна с аппетитом уплетал антрекот и рассказывал Ане о том, что у него сильные гены лицедейства, доставшиеся от предков-циркачей. Борца, едва не сразившего самого Поддубного, (Тайна, конечно же, не знала, кто это такой), и танцовщицы на канате.

Безумный день не спешил заканчиваться.

Бэй снова был за рулем рычащей машины, уносившей их на юг острова, мимо жаркой сковороды Лукмайора и темневшей гряды редких гор, одна из которых была горой ведьм. Ана кричала ему на ухо о крестьянах, сходивших с ума от пораженной грибком пшеницы, и о женщинах, которых за выразительный взгляд, уродство или красоту обвиняли в колдовстве.