В погоне за ускользающим светом. Как грядущая смерть изменила мою жизнь

Паниковать никто и не думал. В выходные Коринна заметила: мышцы вокруг моего рта периодически напрягаются, а правая щека так и остается дряблой. Это подтвердили еще несколько гостей, но лишь после того, как Коринна обратила их внимание на мое лицо. По ее мнению, причиной стал стресс, возможно, прозопоплегия, или паралич Белла, – в Интернете мы узнали, что это одно из самых распространенных неврологических заболеваний, поражение лицевого нерва, возможно, вирусной этиологии. Мы решили, что симптомы спровоцированы усталостью, ведь бывает же, что переутомленные мышцы начинают подергиваться.

Коринна советовала мне сходить к врачу, но до поездки в Китай времени оставалось мало, и я решил заняться здоровьем после возвращения.

За границей о своей обвисшей щеке я и не вспоминал – не до того было.

Через неделю я вернулся домой через Сиэтл, где проходил ежегодный саммит руководства Microsoft – влиятельный форум, посещаемый более чем сотней руководителей высокого ранга. Глава компании Berkshire Hathaway Уоррен Баффетт, вероятно, самый прозорливый в мире инвестор, не только блеснул абсолютно бесстрастным остроумием, но и поразил меня глубиной познаний в моей сфере деятельности: любое мнение, которое он высказывал по вопросам аудита, свидетельствовало о полной осведомленности. Стив Балмер из компании Microsoft провел презентацию деловито и энергично, как всегда.

Когда мне случалось задуматься о своей жизни в свободную минутку (если таковая появлялась), я приходил к выводу, что успешно справляюсь с рутинными хлопотами, но слишком уж их много, этих хлопот. А до рая, т. е. отдыха на Гавайях, уже рукой подать.

В Нью-Йорке я обнаружил, что угол рта и мышца щеки по-прежнему обвисают, и согласился на следующей неделе пройти обследование у невролога.

В выходные накануне визита к врачу мы с Коринной пригласили на ужин давнего клиента с женой, с которыми за годы знакомства успели подружиться. За ужином я с энтузиазмом вспоминал недавнюю поездку, мы вчетвером увлеченно беседовали о Китае, Индии и растущей роли этих стран в мировой экономике. После ужина мы направились в Мэдисон-сквер-гарден – у нас были билеты на концерт U2. Никто из нас ни разу в жизни не слышал более громкой музыки. Прослушав первые четыре песни, Коринна поднялась со своего места. Точнее, вскочила.

– В чем дело? – прокричал я сквозь грохот.

– Наш мир вот-вот разлетится вдребезги! – во весь голос выпалила она.

Я решил, что она имеет в виду децибелы.

В коридоре, где можно было разговаривать, не напрягая слух и голос, Коринна призналась, что изо всех сил пыталась сосредоточиться на Боно, солисте группы, и на происходящем на сцене, но у нее ничего не получалось. Плохие предчувствия и тревога захлестнули ее. Ей вдруг показалось, что вскоре от нашей прежней жизни не останется и следа. Она почувствовала, что некая сила лишила ее выбора и сорвала с места. Коринна добавила, что такого с ней еще никогда не случалось.

Уже не в первый раз за нашу супружескую жизнь Коринна принимала сигналы на волнах, на которые я не был настроен.

Я заверил ее, что с нашей жизнью ничего не случится, и мы вернулись к друзьям и к Боно. Из-за постоянных стрессов я даже не осознал, как неуклюже утешал Коринну.

Впрочем, у меня все равно ничего не вышло бы.

* * *

Во вторник 24 мая, когда мы с Коринной явились на прием к неврологу в Корнеллский медицинский центр, мы оба были убеждены, что моя болезнь – скорее всего, паралич Белла, – связана со стрессами. Не то чтобы мы пытались успокоить себя – в конце концов, я работал в состоянии вечного стресса, особенно в последние месяцы и недели. Я не просто колесил по свету. У нас, по сути, даже не было дома: процесс переезда продолжался, несколько дней мы провели в манхэттенском отеле. Несложно понять, что напряжение наконец сломило меня, хотя раньше кризисы только побуждали меня к действиям.

Прием назначили ближе к вечеру, поэтому менять расписание мне не пришлось. Направляясь к кабинету врача, я невольно думал о том, как здорово было бы сию минуту очутиться на поле для гольфа, насладиться угасающим светом дня и безмятежностью. И я улыбнулся мысли, что через несколько недель вся эта роскошь будет мне доступна. Коринна, Джина и я – на Гавайях. А напряжение и стрессы, какими бы они ни были, хоть ненадолго, да отодвинутся на второй план.

У невролога мне задали несколько вопросов, затем подвергли самому обычному осмотру. Врач с молоточком проверила коленный рефлекс, посмотрела в глаза, сравнила силу правой и левой рук и попросила сделать несколько шагов по прямой.

А потом предложила на следующее утро явиться на томографию.