В погоне за Зверем

Шумский с брезгливостью скинул плечом руки солдата и всё-таки сам доковылял до стула. Грузно сел, с приглушенным стоном раненного быка вытянув ноги. Меня рассмотреть не спешил. И только тяжело отдышавшись, оторвал взгляд от своих сапог, плавно пробежавшись по мне снизу вверх. В заплывших глазах мелькнул вполне мужской интерес, а мои губы дёрнула едва заметная улыбка. Ну, значит, не выбили из него всю спесь. Это хорошо. Мужик всегда должен оставаться мужиком.

– Знакомиться будем, гражданин капитан? – ухмыляясь щербатым окровавленным ртом, спросил Шумский.

А зуб-то ему выбили. Но и это обстоятельство не испортило улыбки. Избитый, замученный и всё равно впечатляет своей харизмой.

– Будем, – без улыбки ответила я, присев напротив. – Я бы извинилась за своих коллег, Евгений Иванович, но, наверное, это будет излишним.

– Ну да. Каждый выполняет свою работу, – и демонстративно сплюнул кровавую слюну на пол, с вызовом посмотрев на меня, и давая тем самым понять, на чём он вертел мою эту самую работу.

– Смотря в чём она заключается, – спокойно сказала я и чисто машинально, отрыв портфель, достала папку, делая вид, что изучаю её.

Я хаотично бегала глазами по строчкам. На память я не жаловалась, так что отлично помнила в чём обвинялся Шумский. Но для солидности надо было создать образ важной тётки из ГБ. Ну и немного расставить приоритеты. Я здесь главная, а не какой-то там капитан милиции из захолустного Заболотинска, про который вспомнили только из-за жалобы комбрига Кистенева.

– И в чём же заключается ваша работа?

В его голосе звучал не только сарказм, но и пробивались нотки некого пренебрежения. Похоже, пребывание на Суражской сыграло не последнюю роль в отношении Шумского к работе чекистов. И здесь я его понимала. Саму раздражали грубые методы дознания. Мы просто выбивали признание из подозреваемого. Да, какого подозреваемого?! Каждый, кто попадал к нам, уже был потенциально виновен и его приговор лишь дело времени. Вернее, насколько крепким окажется арестованный. Шумский долго держался. Можно сказать, своим молчанием он сам себя спас. Если бы он сдался до моего приезда и подписался под всеми обвинениями, то я бы уже не смогла так легко забрать его. Делу бы быстро дали ход. А против хорошо отработанной системы я бы не решилась пойти. Так что пришлось бы самой разгребаться со всем дерь…ом в Заболотинске.

Но Шумский ждал моего ответа, в упор глядя прямо мне в лицо. Если его физиономия расплылась от побоев и на ней не проглядывалась ни одна эмоция, кроме боли, то вот по моей можно было прочитать: «Я в замешательстве». Чёрт, я, и вправду, не знала, что ему ответить и сказала первое, что пришло мне на ум.

– В данный момент вытащить вас из тюрьмы, а потом уже навести порядок в Заболотинске.

Шумский булькнул смехом.

– А с чего бы это вдруг ГБ заинтересовалась убийствами у чёрта на куличках, точнее, за болотом? Тоже увидели в них заговоры или всё-таки диверсию? А может, происки врагов народа?

Капитан открыто насмехался над ГБ и НКВД, не стесняясь ни меня, ни стоящих позади него сотрудников. Солдату от слов Шумского прям стало жарко и он потянул руку к воротничку, чтобы ослабить его. А вот лейтенант лишь удивлённо выпучил глаза, судорожно бегая ими то ко мне, то на, пока всё ещё арестованного, капитана милиции. Я даже успела поймать в огромных глазищах парня что-то на подобие надежды. Теперь-то Шумский точно не отвертится и понесёт заслуженное наказание за антисоветские высказывания.

Нужно было как-то разрядить накалявшуюся обстановку и хоть как-то отвлечь лишних свидетелей от безрассудного капитана милиции. И я не придумала ничего лучше, как ответить ему в такой же полушуточной форме, но и не без таких же ноток сарказма.

– Да нет. Просто у одного капитана слишком длинный язык. В вашем случае, руки. Пишете хорошо. Красноречиво и без ошибок.

– Старался, – ерничал он.

– Ну что ж, старательный мой, поехали домой, – хлестко закрыв папку, сказала я и резко встала из-за стола.

Все присутствующие в камере, кроме капитана, сразу вытянулись. Этот же нахально ухмылялся щербатым ртом, даже не подал виду, что, вообще, собирается подниматься.

– Стихи любите?

 Совсем не к месту спросил он и вроде бы попытался мне подмигнуть, но из-за синяков это у него плохо получалось.

– Ненавижу, – на этот раз я не задержалась с ответом.

– А жаль.

– Если вы сейчас же не встанете и не пойдёте за мной, то пеняйте на себя, – громко, но без злости сказала я.

Шумский выдохнул и неспешно поднялся со стула.

– За вами хоть на край света.

Я отвернулась и впервые в жизни повысила голос на оторопевшего от наглости Шумского лейтенанта.

– Верните капитану его вещи!

 Бедолага уже стоял в дверном проёме, боясь поднимать глаза на гостью из Москвы. Не знаю о чём он думал, но точно пытался понять, чем так важен этот Шумский, что ему спустят с рук опасные высказывания. А ещё явное заигрывание с капитаном ГБ!