В поисках Божества

Здесь мы впервые встречаемся с представлением о таинственном сцеплении мировых явлений, образующем связь между Высшей Непознаваемой Сущностью и низшим материальным миром. Нам придется далее вернуться и подолгу остановиться на этой идее, нашедшей выражение во множестве религиозно-философских формул. Пока же достаточно отметить, что эта идея тесно связана с дуалистическим мировоззрением, признававшим два основных и противоположных принципа материи и духа; она вытекала из глубокого благоговения перед Непознаваемым Божественным Началом, сочетание Которого с материей всегда признавалось необъяснимым. Древние посвященные считали, что Высшее Духовное Начало не могло унизиться до непосредственного соприкосновения с низшими элементами материи; поэтому у посвященных сложились представления о посредствующих звеньях, необходимых между Невместимой Неизменной Бдиной Высшей Сущностью и низшим космосом с его медленной эволюцией и вечной борьбой между духом и материей. Представления эти воплотились в разнообразные мифы и догматические формулы: то низший мир рисовался сотворенным падшими созидательными силами, а не Божественною Волей, то нисхождение Божества к миру изображалось в виде постепенной градации бесплотных сил или эманаций Божества, в преемственной последовательности отдаляющихся от Божественного Источника и приближающихся к материальному миру. К этой же категории представлений относилась идея о Логосе в том виде, в каком она была разработана Филоном Александрийским и другими мыслителями. Логосом обозначалась Творческая Сила Божества, особо выделенная из Божественного Первоисточника для акта творчества и созидания, — или, вернее, Творческое Начало, рассматриваемое лишь в Его отношении к созидаемому миру. В основе всех подобных представлений лежала мысль о невозможности прямого и непосредственного общения Высшего Духовного Начала с материей, для одухотворения которой достаточно одного лишь далекого отблеска Непознаваемого Света.

Мы уже сказали, что эта глубокая идея о непостижимой Высшей Божественной Сущности, Бесстрастной, Неизменной и пребывающей превыше всякого разумения, превыше даже Творческого проявления, была достоянием лишь немногих избранников. В символике же «таинств» она была скрыта под тройным покровом аллегорий, смысл которых оставался неуловимым для непосвященных. Большинство этих символических образов представляет поныне для нас неразрешимую загадку, но смысл некоторых из них мы можем уловить.

Одним из таких символов был огонь, занимавший столь выдающееся место в таинственных культах Востока. В этом образе мы опять видим тройственный символический смысл. В грубейшем понимании огонь был божеством, олицетворением живительных и разрушительных сил природы, и воплощением его было солнце, которому воздавалось поклонение. За этим общераспространенным культом скрывалось научное понятие об огне как первичном принципе космоса; в этой форме преклонение перед животворною силой солнца, создавшей на земле жизнь, было лишь одним из выражений идеи, открыто высказанной еще Гераклитом, — об огне как первичном элементе материи и всего бытия[29]Этот культ огня окружался и другими символическими представлениями. Так, Божество изображалось в виде пламенеющей сущности, в которой выковывается материальный мир, долженствующий вновь в ней расплавиться. Образы пламени и света вошли во все религиозные мировоззрения как единственные символические олицетворения Божества, доступные человеческому воображению. Кроме того, огонь является символом духовной сущности, одухотворяющей мир и связующей царство материи с высшей областью чистого Духа: образом ее представлялся огонь как нечто среднее между материей и бесплотною сущностью.

Но был и иной, более глубокий смысл символики огня. Под ней скрывалась идея о непознаваемой и непостижимой Высшей Божественной Сущности, образом которой в мире материи был первичный принцип огня. И подобно тому, как Непознаваемая Сущность Божества вмещается мышлением лишь в проявлении творчества, неиссякаемой зиждительной силы, так и метафизический принцип огня, как первоисточника космической эволюции, доступен разумному представлению в образе солнца, являющегося центром и источником жизни в нашем мире. Поэтому солнце может представляться видимым образом, как бы иконою[30]идеи Высшей Божественной Сущности, совершенно не вмещаемой человеческим мышлением, подобно тому, как яркий свет солнца или молнии, нестерпимый для человеческого зрения, является наиболее соответствующим символом недоступного мышлению Первоисточника Света Духовного. Оттого этот образ света сохранился во всех религиозных формулах, пытающихся выразить Неизъяснимое. В культе огня и солнца мы видим образец символики, тройственный смысл которой раскрывался не сразу, а в последовательности особого посвящения; именно этот культ, облеченный символикой огнепоклонства и строго оберегаемый от непосвященных, был широко распространен в эллинизированном мире под названием митраизма.