В поисках Божества

Здесь же, в Элевсине, таинства Деметры сочетались с таинствами Диониса, этого образа страждущей духовной сущности, терзающейся в разделении между Божеством и материей. Дионис — творческая и созидательная сила (пролитой кровью которой освящается мир), и в то же время он — вечно терзаемое, уничтожаемое и вновь возрождающееся божественное начало, к познанию которого стремится душа, являющаяся отблеском или искрою этого Божественного начала. Тот же смысл в сказаниях об изрубленном на куски Озирисе, все части тела которого отыскиваются и восстанавливаются Изидою после долгих скорбных скитаний. И здесь за солярным мифом скрывалось более глубокое мистическое знание — образ духа в поисках скрытой, единой вечной Истины. По преданию, когда возрожденный Озирис вновь сочетался с верной Изидою, у них родился сын Гарпократ, или Молчание (изображаемый в облике юноши с пальцем на губах). Это — образ молчания, в котором замыкался посвященный, познавший суть духовного искания.

Посвящение в таинства состояло именно в раскрытии этой тройственной символики, в постепенном расширении духовного кругозора, в медленной подготовке его к усвоению все более глубоких понятий и идей. Постепенное восхождение по ступеням высшего познания совершалось в более или менее продолжительный срок, иногда очень долгий. Мы уже знаем, например, что для принятия в пифагорейские братства первым испытанием было абсолютное молчание в течение пяти лет. С внешней стороны посвящение было обставлено как постепенное отречение от мирских забот и земных благ, постепенное совершенствование и укрепление духовной мощи. Безмолвие, одиночество, пост, углубление во внутреннее созерцание подготовляли к духовному возрождению. В некоторых таинствах (напр. в египетских) перед раскрытием высших тайн посвящения адепта погружали в гипнотический сон, во время которого он переживал ощущения телесной смерти и затем просыпался новым возрожденным человеком, победившим узы материи. До этого момента путь постепенного совершенствования и одухотворения сознания обставлялся разными искусами, опасностями, испытаниями огнем, водою и мечом; перед каждым испытанием посвященному предлагалось отказаться от дальнейшего следования по трудному пути. Лишь сильные духом доходили до конца, и из них составлялась немногочисленная, но отборная дружина носителей высших духовных идеалов.

Итак, что же доставалось в конце трудного и долгого пути? Прежде всего — глубокое научное познание тайн бытия, проникновение в законы материи. Затем раскрывалась тайна духовной сущности с учением о тройственности человеческой природы, составленной из тела, духа и души как связующего звена между несовместимыми началами духа и плоти. В глубине самопознания обреталась и цель всех мучительных поисков Вечной Истины: с раскрытием учения о духовной сущности изъяснялась и тайна Божества, искрой которого является человеческий дух. Плутарх так определял состояние адепта, приблизившегося к источнику познания: «Близость святилища дает услышать раздающиеся вместо привета божественные слова: познай самого себя. И человек отвечает всем своим существом: Эл, — Ты еси. Ибо единое наименование, единое определение Божества заключается в утверждении, что Оно есть».

Для посвященного высшей степени все мировые тайны становились прозрачными; так думали, по крайней мере, жаждущие посвящения. И эта глубина познания, проникшего во все законы естества, давала посвященным власть над материей; именно поэтому посвящение было окружено такой тайной и святилища познания так ревниво оберегались от недостойных. Древний Восток верил, что познание дает власть, и опасался передачи этой власти в ненадежные руки; она вручалась лишь тому, кто признавался достойным быть носителем чудотворной силы. Толпе давались внешние обряды, посвященным открывалось их символическое значение, а на высших ступенях посвящения раскрывалась тайна того, что некоторые обряды имеют, кроме символического, еще и реальное значение, что. известное действие, сопряженное с выделением духовной мощи (как, например, мистическое пролитие крови или символизирующее его принесение бескровной жертвы), может иметь вполне реальную силу.

Рассмотрение этого вопроса при свете новейших научных открытий в области гипнотической силы, животного магнетизма, материализации мысли, диссоциации материи и пр. завлекло бы нас слишком далеко. Мы должны ограничиться указанием на тот факт, что понятие о носителе полноты познания, понятие об Учителе, было неразрывно связано с представлением о чудотворце. Древний мир был заполнен рассказами о чудесах «великих посвященных», от дара исцеления, дара чтения мыслей или провидения будущего до способности оставлять тело и переноситься духом в разные места[27]. Но мы здесь рассматриваем лишь мистическое значение обрядов и религиозное значение посвящения, на реальных последствиях которого останавливаться не будем.