В поисках человечности (СИ)

Своих трэллей у Вильгельма не было, и рисковать, так же как и Катерина, и заводить одного без спросу он не мог. Густав к сыну относился намного более строго, более жестко – любая оплошность могла дорого обойтись. Привлекать простых смертных следить за каинитом – опасность нарушить Маскарад, и поэтому у Сенешаля не было другого выбора, кроме как начать следить за ней самому.

Бегать по городу за полоумной сестрицей оказалось хлопотно. Катерина тратила свое бессмертное совершенно бессмысленно и даже не пыталась занять себя хоть чем-то полезным. Большую часть ночи она просто бродила по городу, убивала того, кто приглянется, и ее раб, следовал за ней по пятам, избавлялся от трупов, хороня их там же, где она их убивала, либо топил в реке. Под утро она тренировала трэлла, обучала тому, что знала сама, и Вильгельма коробило от того, что за столь непродолжительный жизненный срок она освоила большинство силовых дисциплин и многие ментальные. Катерина превратилась в сильную, кровожадную и совершенно бесчеловечную вампиршу. Но такая жестокость делала ее близкой к Зверю, к внутреннему чудовищу, что пожирал ее сердце изнутри. Такая халатность могла кончиться тем, что она потеряет контроль над собой, и Катерину уничтожат. Не то, чтобы Вильгельм особо жалел, ему было немного жаль потраченного на нее времени, а так же вложенных усилий. В конце концов, Катерину он считал своим детищем: он воспитывал ее как жену и будущую бессмертную, пил ее кровь, пока она еще была живой, присутствовал при перерождении, подарил первую жертву, а потом десятилетия вел по сложному лабиринту вампирской иерархии. Вильгельм считал, что Катерина принадлежит ему по праву. И не только потому, что она была его женой, но и потому что он провел с ней больше времени, чем любой другой вампир.

Но подчинить ее разум у него не хватало сил. Оставался еще один выход – достаточно простой и надежный: связать Катерину узами крови, и тогда она будет подчиняться, будет делать, что он пожелает и никогда не сбежит с короткой цепи. Оставалось сделать это незаметно для нее и для Густава.

После долгих наблюдений и расспросов ее трэлла, Вильгельм точно определил предпочтения Катерины и рассчитывал, что сможет опоить своей кровью будущую жертву кровожадной вампирши, и таким образом заставить ее связаться с ним узами. Но наблюдения так же ужаснули его тем, что Катерина с жестким постоянством убивала и вампиров. Как отыскивала молодая и не опытная девица этих незваных гостей в городе, он понять не мог, но смотреть на то, как его названная сестра совершает амарант – было чудовищно. Чудовищно страшно и желанно. Любопытство заставляло следовать за Катериной все чаще, внутреннее раздражение и ненависть по этому поводу росла экспоненциально, а возможности совершить свое черное дело никак не выпадало, потому что Катерина была непостоянна.

Вильгельм перестал считать года после того как ему исполнилось двести. Десятилетия проходили незаметно, почти плавно утекали в общую копилку его вечности. А Катерина пробудила в нем забытый интерес – словно вернувшись в молодость, в те времена, когда он сам был трэллем, Вильгельм увлеченно пытался разрушить жизнь той, кого сам практически и создал.

Густав запретил кого-либо извещать о черных полосах в ауре Катерины. Женщина больше не встречалась с другими вампирами, не появлялась на общих сборах и даже в покоях своего Сира бывала лишь в те ночи, когда туда более никто не планировал приходить. Нередко Вильгельму приходилось покидать свое удобное кресло ради того, чтобы провести занятия с Катериной на «ее территории».

Страхи Густава и Катерины были обоснованы – другие жители Берлина, пусть немногочисленные, но все же стали бы протестовать. Устои Камарильи, ее законы и принципы появились не на пустом месте. А нарушающая одну из самых важных догм Катерина могла бы быть разорвана на куски рассерженными жителями города. И даже всевидящий и всезнающий Принц не смог бы их остановить. Страхи, зависть, недоверие – такие чувства нельзя остановить обычным приказом. Но чем дольше Вильгельм следил за вампиршей, чем дольше планировал ее порабощение, тем сильнее ощущал страх перед ее голодом и желал ей смерти, и лучшим способом для этого могло стать выдача ее тайн.