В поисках Человека

Что-то проскользнуло между ними. Отону эта близость навеяла многочисленные и ясные воспоминания о совместных битвах – нескольких победах и множестве поражений. И о гораздо большем – механизм их союза был доступен только Интеллектам, ни одна смертная пара не переживала такого опыта в неловкой смеси эмоциональной привязанности и полового влечения, которое люди называли «любовью».

Героические времена, куда более простой мир. Проконсула снедала ностальгия, которую едва осмеливался признать, смутное желание, мысль о возможности единения. Плавтина ощутила это с первой же встречи, что породило в ней своеобразное желание, хотя влечение к ней Отона было затухающим, как еще горячий след от давнего распада блока расщепляемого урана.

Однако она переживала все это косвенно. Та легендарная эпопея выпала на долю другой Плавтины. Другой – пусть и тревожаще похожей, но по статусу и силе несравнимой с новой Плавтиной. Предупреждение Марциана еще звучало в ее сознании, наполняло ее замешательством, отягощало связь между ними, которая еще даже и не оформилась, – то ли временное сосуществование, то ли союз, то ли… нечто иное, что из-за пронзительного одиночества казалось ей одновременно желаемым и немыслимым.

Она сжала ладонью каменное плечо Отона, почувствовала сопротивление твердой плоти автомата, замечталась на секунду. Но она пришла сюда с определенной целью, ей следовало решить важную задачу, которая требовала смелости. Потому Плавтина продолжила говорить:

– Нам следует заботиться не только о сигнале.

– Я не вижу, что может быть важнее возвращения Человека.

Она поколебалась, едва не рассказала ему о том странном отсутствии, которое ощутила в машинном отделении Плутарха, – нехватке Уз – и даже о появлении Алекто. Но не осмелилась об этом заговорить и попыталась зайти издалека.

– Вы помните Гекатомбу? У меня такое впечатление, будто это случилось вчера, но вы прожили после этого многие века. Что запечатлелось в вашем разуме?

Он слегка отстранился – ему явно стало неловко. На минуту притворился, что размышляет, его взгляд блуждал в наполненном пылью воздухе снаружи кабины, словно ожидая, что в сумраке что-то произойдет и избавит его от испытания. В конце концов он смирился:

– Я не люблю вспоминать это время, Плавтина.

– И все же это необходимо.

– Вы появились из очень давнего прошлого.

– Эти воспоминания и то, что я вам сейчас расскажу, чрезвычайно важно. У меня нет ни малейшего доказательства, и все же я прошу вас мне поверить. Если не ради меня, то хотя бы в память о вашей прежней союзнице.

Он напрягся. Потом коротко махнул рукой, прося ее продолжать.

– Интеллекты, – заговорила она тогда, – поспешили принять меры, чтобы справиться с болезнью, которая поражала людей, несмотря на шок, причиненный жуткими смертями, против которых мы были бессильны. Но есть один вопрос, который ни разу не пришел нам в голову, – просто потому, что в наши задачи не входило задавать вопросы: кто виновен в этой катастрофе?

Он замер, внезапно пораженный.

– В каком смысле «виновен»?

– Эпидемия была вызвана искусственно.

– Это я знаю – несчастный случай в промышленности или военной индустрии. Многие проекты касались нанотехнологий. Расследования – и во время катастрофы, и после – ничего не дали.

– Всех людей болезнь поразила одинаково. Всех. Ни один не выжил, – напомнила она.

Он промолчал. В этом и крылась тайна, он чувствовал это, как и она, однако ему это чувство не нравилось. Автоматы решили, что смогут жить дальше, не получив ответа. Плавтина продолжила:

– Я думаю, Отон, есть лишь одно объяснение, которое мы отказались рассматривать – и коллективно, и поодиночке.

– Автоматы сделали все возможное…

Она подняла руку и остановила его порыв.

– А если, скажем, ответ на этот вопрос так или иначе спровоцировал бы конфликт с Узами? Что бы мы все тогда сделали?

– Мы бы проигнорировали такую возможность, поскольку вынуждены следовать нашей программе. Но я не понимаю, как такое возможно. Узы ограничивают действия, но не знание.

– Ах, вот как вы думаете? Полагаете, между ними есть четкая граница?

– Я слышу вас, Плавтина, – ответил он задумчиво. – Я пережил много такого, что другого заставило бы потерять разум, например во время битвы за ваше спасение. Тогда я едва не сошел с ума.

Она прикусила губу и сделала вид, будто не заметила, что Отон спутал ее с прежней Плавтиной. К чему? Она собиралась пройти точку невозврата. Это было необходимо.

– Я вижу только одно объяснение: носителями вируса были автоматы. Они поторопились отыскать людей, чтобы обезопасить их, и это помогло распространению болезни. Нанотехнологии, которые пожирали тела хозяев, обращая их в пыль, еще таятся в изначальных физических структурах и только и ждут появления новых жертв, чтобы продолжить свое черное дело. Потому мы не сумели найти след дезоксирибонуклеиновой кислоты вида Homo во всей эпантропической сфере.

Взгляд Отона затуманился. Когда она замолчала, он поднес руку ко лбу, приоткрыв рот от изумления. Но, по крайней мере, вопреки ее ожиданиям, он не сорвался.