В поисках Дильмуна

В этом вопросе двух мнений быть не могло. На всякий случай я написал письмо советнику шейха, однако тут же телеграфировал П. В., что шейх Сульман несомненно будет счастлив. Соколиная охота — популярный спорт арабских правителей и принцев; среди — многих неожиданных черт сходства между дворами шейхов и средневековых королей Европы это особенно бросается в глаза. Во время аудиенций поблизости от шейха неизменно стоит служитель, на руке которого восседает сокол; вокруг дворца всегда можно видеть дремлющих на Солнце или машущих крыльями и треплющих клювом клок меха ястребов и кречетов. Старший сокольничий — одно из главных лиц при дворе, и отведенное для ловчих птиц помещение всегда благоустроено. Редко проходит неделя, чтобы шейхи не отправились со своими соколами на два-три дня в пустыню поохотиться на газелей и дроф, и достоинства ловчих птиц — постоянный предмет оживленных споров между соперниками.

Для охоты используют разных представителей семейства соколиных, чаще всего ястребов и сапсанов. Но особенно высоко ценят кречетов, лучшие из которых добываются в Иране, и шейхи платят изрядные деньги за этих птиц. Кречет — самый крупный и сильный представитель соколиных; в средневековой Европе охота с кречетом была привилегией членов королевских семей. В каком-то смысле это правило действует по- сию пору; во всяком случае, гренландские соколы, тоже относящиеся к группе кречетов, считаются собственностью датской короны. Так что преподнести шейху Бахрейна гренландского сокола означало в полном смысле слова сделать ему королевский подарок. Более того. Обычный кречет великолепен, слов нет, но у него оперение коричневое с белыми крапинами, как у большинства хищных птиц, а гренландский кречет весь белый, только кончики перьев черные. Подобной птицы в области Персидского залива еще не видывали, ей там цены не будет.

П. В. все это знал или, во всяком случае, подозревал и, услышав о поимке трех птенцов в горах у ледника, тотчас приобрел их для Копенгагенского зоопарка, зарезервировав одного для правителя Бахрейна. Когда П. В. возвратился в Данию, я немедленно отправился в Копенгаген, и мы вместе отобрали для подарка самого красивого кречета — молодого самца, который только-только начал облачаться в прекрасный белый наряд.

От возвращения П. В. до нашего отъезда в начале декабря время пролетело быстро. Подготовка снаряжения не потребовала особых хлопот. Мы намеревались провести на острове возможно более тщательную разведку и покопать в самых многообещающих местах. Что это будут за места, какие проблемы нас ожидают и какое специальное снаряжение потребуется — обо всем этом можно было лишь гадать. А потому мы припасли на каждого по строительному мастерку и двухметровой рейке, взяли нивелир и два фотоаппарата. Что еще понадобится — приобретем на месте или получим из Дании. Зато немало времени потратил я на письма бахрейнским знакомым — бывшим сослуживцам в нефтяной компании, директору гостиницы Британской авиакомпании и некоторым торговцам. Нам ведь надо будет где-то поселиться, обзавестись машиной и рано или поздно нанять рабочих. А наши финансы строго ограничены — стало быть, чем скорее устроимся и приступим к полевым работам, тем лучше.

Каменный конус высотой 65 см, найденный капитаном Дюраном на Бахрейне в 1879 году и затем вновь утраченный, первоначально входил в кладку храмового фундамента. Стиль надписи позволяет датировать ее примерно 1800 годом до н. э.

Второго декабря, в пасмурный день с низко ползущими облаками, мы вылетели из Копенгагена. Выбрать самолет было непросто, ведь кречета надо было везти в герметичном грузовом отсеке. Холод нас не пугал, гренландские кречеты легко переносят температуры ниже сорока градусов мороза, но кислород птице был нужен не меньше, чем нам. Нам предстоял прямой рейс до Бейрута, а там пересадка на самолет, прибывающий в Бахрейн под вечер следующего дня. Провожающих было много, пришли студенты П. В. и бывшие его коллеги по Национальному музею. Вибеке не скрывала своей грусти: когда мы три года назад покидали Бахрейн, я обещал ей, что мы когда-нибудь вернемся на остров. И вот я возвращаюсь туда без нее…

Самолет взлетел и через полчаса приземлился в Гамбурге, где нам сообщили, что дальше в этот день мы не полетим: весь юг Европы затянул густой туман.

Мы беспокоились за нашего кречета. Правда, когда мы забирали его в зоопарке, нам сказали, что он вполне может обойтись без корма тридцать шесть часов, а потому мы отнесли его в помещение с утешительной вывеской «Живой груз», надеясь, что все будет в порядке. Однако туман не спешил рассеяться, и, вылетая на другой день мы уже точно знали, что не успеваем на бейрутский самолет. Перед вылетом отправили телеграмму Чарлзу Белгрэйву, прося его передать шейху Бахрейна, что кречет и его сопровождающие опаздывают.