В поисках Дильмуна

Меньший холм после произведенной над ним операции являл собой впечатляющее зрелище. Стало видно, что окружность насыпи первоначально была обозначена кольцом из камней, а в вертикальном разрезе можно было различить чуть ли не каждую отдельную порцию насыпанного гравия. В центре разреза выступали каменные плиты погребальной камеры, вход в которую закрывали два ряда тесаного камня. Но третий ряд отсутствовал, обнажая дыру, ведущую в глубину камеры. Разобрав эту кладку, мы узнали, что произошло с захоронением. Внутри лежали камни третьего ряда, разрушенного грабителями, и сама камера была пуста, если не считать разбросанных обломков костяка.

Приступив к неблагодарной задаче — зарисовке оставленного грабителями, — мы сперва нанесли на план поваленные камни, затем убрали их, чтобы продвигаться дальше. И сразу увидели лежавшие под камнями черепки. Настроение поднялось, мы вооружились лопаточками и кистями. По мере того как мы счищали пыль и песок, нашему взгляду представали все новые черепки красной посуды, а также лоснящиеся осколки цвета слоновой кости. Эта находка заставила нас призадуматься, но мы оба быстро сообразили, что это скорлупа большого яйца, несомненно страусового.

Рядом со скорлупой и черепками лежали кости. Они были раздроблены упавшими на них камнями, но вообще-то сохраняли первоначальное положение. После двух дней кропотливого труда, сгибаясь в три погибели под низким перекрытием из каменных плит, мы рассмотрели впереди очертания нижней части скелета. Он принадлежал взрослому человеку и лежал на правом боку с подогнутыми ногами. Повыше бедер костяк был растоптан грабителями. Тем не менее мы потрудились не впустую. Было выяснено положение погребенных останков, собраны черепки высокого красного сосуда. И найдена скорлупа страусового яйца, причем было видно, что верхушку срезали так, что получилась чаша; сохранились даже следы красной полосы по верхнему краю. А могильник припас для нас еще один трофей. Добравшись до головной части камеры, мы обнаружили то, что прозевали грабители: чуть ниже плит перекрытия в щели между камнями были воткнуты два превосходных наконечника копий из меди.

Конструкция большого кургана оказалась посложнее. Посмотреть снаружи — гравий и только, однако под слоем гравия скрывались концентрические кольцевые стены убывающей ширины. Надо думать, готовая конструкция из белого известняка, образующего ступени метровой высоты, великолепно смотрелась, прежде чем ее засыпали гравием. Насыпь скрывала вход в склеп — облицованную камнем прямоугольную шахту, которая вела к сооруженным в два этажа погребальным камерам. Но, судя по всему, чем роскошнее могила, тем основательнее работали грабители… Обе камеры были вскрыты, и кроме обычного нагромождения костей (здесь оно было сосредоточено в нижней камере) мы нашли лишь один металлический предмет — вероятно, осколок медного зеркала — и разбросанные черепки, из которых удалось собрать большую часть сосуда с круглым туловом и коротким узким горлом.

Что ж, черепки нашлись, а на большее мы в общем-то и не рассчитывали.

Правда, черепки эти нам ничего не дали. Среди всех образцов, собранных нами на поверхности, не нашлось ни одного похожего на керамику из погребальных камер.

Это можно было толковать по-разному. Либо прав был Маккей, предполагавший, что строители курганов не жили на Бахрейне, либо мы искали не там, где надо. Но ведь мы довольно тщательно обследовали поверхность острова, а селений людей, соорудивших сто тысяч курганов, должно было быть достаточно много. Оставалась еще третья возможность: эти селения надо искать не на поверхности, а под землей.

Что селения могут оказаться под слоем земли, для археологов далеко не ново. Большую часть времени они тем и занимаются, что копают землю. Однако следы древних людей уходят под землю не по воле природы. Они не сами погружаются, их засыпают… Правда, в умеренных широтах, где мы привыкли копать, это может происходить естественным путем. Среди развалин растут кустарники, травы, деревья, мало-помалу образуется слой дерна и гумуса, и по прошествии столетий на месте человеческого жилья вырастает низкий травянистый холм. Но на Бахрейне травы не растут. Найденные нами кремневые инструменты и оружие людей каменного века лежали на поверхности там, где их обронили тридцать-сорок тысяч лет назад. И если искомые поселения очутились под землей, то в том была повинна не растительность, а что-то иное.

Их мог засыпать песок. Наличие родников в начале водоводов позволяло предположить, что в некоторых районах Бахрейна в исторические времена откладывались толстые слои песка. Но с другой стороны, погребальные холмы явно стояли на той самой поверхности, на которой некогда были построены; ни один некрополь не был хотя бы наполовину засыпан песком. Напрашивался самый естественный ответ: искомые объекты перекрыты позднейшими селениями.