В поисках формулы жизни

Возвратившись из-за границы в Ясную Поляну, Толстой 20 октября пишет тетушке очень важное, известное теперь многим, письмо:

«Вечная тревога, труд, борьба, лишения – это необходимые условия, из которых не должен сметь думать выйти хоть на секунду ни один человек. Только честная тревога, борьба и труд, основанные на любви, есть то, что называют счастьем. Да что счастие – глупое слово; не счастье, а хорошо; а бесчестная тревога, основанная на любви к себе, – это несчастье. Вот вам в самой сжатой форме перемена во взгляде на жизнь, происшедшая во мне в последнее время.

Мне смешно вспомнить, как я думывал и как вы, кажется, думаете, что можно себе устроить счастливый и честный мирок, в котором спокойно, без ошибок, без раскаянья, без путаницы жить себе потихоньку и делать не торопясь, аккуратно все только хорошее.

Смешно! Нельзя... Чтоб жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать, и опять бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие – душевная подлость. От этого-то дурная сторона нашей души и желает спокойствия, не предчувствуя, что достижение его сопряжено с потерей всего, что есть в нас прекрасного».

          

Перечитывая в свой последний, 1910-й год, приготовленную к печати его переписку с Александрой Андреевной, об этом письме Толстой отозвался в Дневнике так: «Одно о том, что жизнь – труд, борьба, ошибки – такое, что теперь ничего бы не сказал другого» (ПСС, т. 58, с. 23).

«Как закалялась сталь»

       «Как закалялась сталь»

        

Несколько слов о незаслуженно забытом Николае Алексеевиче Островском и его Павке Корчагине.

Для скольких поколений Павка стал примером, а его слова стали девизом жизни многих. Наверное, время таких людей прошло, да и их идеология не прошла испытание временем. Но сейчас речь не о том.

Речь о смысле жизни и человеческих качествах. Перефразировав классика, можно сказать – идея становится силой, когда овладевает человеком. Эти люди были беззаветно преданы своим идеям, имели пламенные души и огромную силу воли. Ромен Роллан писал: « Все в Островском – пламя действия и борьбы». В его желании приносить пользу не было препятствий. Ни тяжелое ранение, ни болезнь тифом, потеря зрения, неподвижные ноги, парализованные руки не сломили его жажду деятельности и оптимизм.

«Для меня, – говорил он, – нет большей радости, чем сражаться за прекраснейшее счастье человечества». Он свято верил в свои идеалы и боролся за них до последнего дыхания.