В поисках христианской свободы

Без сомнения, Моисеев закон возлагал на людей ответственность сообщать об определенных серьезных нарушениях и преступлениях — таких, как богохульство, попытки склонить израильтян к идолопоклонству, пролитие невинной человеческой крови, возможно, также произнесение лжепророчеств[465]. Но нигде в Моисеевом законе мы не прочитаем о столь широком применении этого правила, обязывавшего бы каждого израильтянина сообщать судьям о каждом «тяжелом преступлении, которое он заметил». Как было показано, в большинстве случаев эти правила (в том числе из Левит 5:1) не обязывали израильтянина самого выступать с обвинениями против предполагаемого нарушителя, а относились к ситуации, когда дать свои показания призывала, заклинала обиженная сторона. Мысли о том, что Закон Бога обязывал каждого израильтянина идти к городским старейшинам с сообщением о каких бы то ни было правонарушениях соплеменников (с последующим открытым заслушиванием дела у городских ворот) на самом деле в Писании не содержится, она возникла в голове у автора «Сторожевой башни». Несомненно, сам пострадавший имел право встретиться со старейшинами у ворот и выдвинуть свое обвинение. Но даже в таких случаях от него вовсе не требовалось сообщать о нарушении, если было возможно достичь примирения в частном порядке.

Замечательный пример того, что иногда правильнее смолчать даже в тех случаях, когда свидетельства убедительно показывают в сторону совершения серьезного греха, является случай с Иосифом, приемным отцом Иисуса. Он искренне полагал, что обрученная ему Мария совершила беззаконное прелюбодеяние. Тот факт, что она забеременела до вступления в брак, казалось, безо всяких оговорок доказывал ее вину. Однако Иосиф не посчитал необходимым уведомить об этом старейшин или священников, выступающих в роли судей. «Не желая выставлять ее на позор», он намеревался развестись с ней тихо, без лишней огласки. Означает ли это, что он был готов нарушить «клятву» Богу, согласно которой он якобы должен был сообщать о чужих грехах? Проявлял ли он неуважение к необходимости «хранить чистоту собрания»? В Евангелии его поступок объясняется тем, что Иосиф «был человеком праведным» (Кулаков), [порядочным, (СЖ), благочестивым, (СоП)][466]. Объясняя Иосифу его ошибку и заверяя его в честности Марии, Бог не упрекнул Иосифа за его желание проявить сострадание[467].

Сын Бога также показал, что не обо всех нарушениях нужно сообщать третьей стороне, упомянув о ситуациях, когда нарушитель должен уладить дела с пострадавшим, пока тот еще не успел выдвинуть свое обвинение перед судьями[468]. Он также призывал обиженных не поспешно сообщать о нарушениях в судебную инстанцию, а искать примирения с обидчиком самостоятельно, убеждая того исправиться. При положительном исходе пострадавший мог считать, что «вернул себе брата» (СоП) — даже без вмешательства посторонних, в том числе старейшин. Если первая попытка оказалась безуспешной, он мог взять с собой «ещё одного или двух» (причем в отрывке ничего не говорится о том, что это обязательно должны быть «старейшины»). Если и эти усилия не привели к искомому результату, тогда о грехе можно было сообщить собранию[469].

Иисус решительно разоблачал неправильность такого подхода к служению Богу, при котором во главу угла ставилось простое формальное соблюдение правил. Он показывал, что закон был дан для того, чтобы принести людям пользу, а не для того, чтобы лечь на их спины тяжким бременем. Закон не должен был ограничивать проявление израильтянами милосердия. Обвинявшим его лицам он объяснил, что «суббота существует для человека, а не человек для субботы»[470]. Ревнителям религиозных правил он напомнил историю с Давидом, который вошел в скинию, взял для себя и своих воинов священные «хлебы предложения», «которые по закону непозволительно было есть ни ему, ни бывшим с ним, а только священникам»[471]. Иисус не сказал, что Давид за это «попал под проклятие Иеговы Бога», или что священник нарушил свою «присягу» хранить чистоту собрания, поскольку не выдвинул против Давида обвинение. Иисус также не похвалил действий Доика Идумеянина, который поспешил сообщить о существовавшей ситуации главе государства, Саулу, что привело к смерти 85 священников и другим убийствам в городе[472]. Вместо этого, воспользовавшись случаем, Иисус сказал религиозным руководителям: «Если бы вы понимали, что значит: „Милости хочу, а не жертвы“, то не осудили бы невиновных»[473].