В поисках христианской свободы

Подобные случаи не являлись редкостью. В «Кризисе совести» упоминается о написанных мною в 1974 году статьях, которые значительно умерили отношение к лишенным общения[500]. Задание подготовить эти статьи было дано в результате сообщений о случаях, когда лишенные общения лица желали посещать встречи, но у них не было транспорта, чтобы добираться до места проведения встреч. Один такой случай касался молодой девушки, которая была лишена общения еще в подростковом возрасте. Позднее она переехала в сельскую местность, где и обратилась к старейшинам с просьбой о «восстановлении», но те ответили ей, что для этого ей необходимо посещать встречи в Зале Царства. Автобусы в ее местности не ходили, а автомобиля у нее не было. Ее мать написала в штаб–квартиру, обеспокоенная тем, что ее дочь одна идет пешком по сельской дороге, и просила сделать что–нибудь «в виде исключения», чтобы старейшины могли ей помочь.

В то же самое время пришло письмо от старейшин одного из собраний на Среднем западе. Они сообщали о лишенной общения женщине, которая затем попала в центр реабилитации в связи с наркотической зависимостью. Она также желала посещать встречи, однако ей было позволено покидать центр только если кто–нибудь забирал ее с собой под свою ответственность, предоставляя ей необходимый транспорт. В письме старейшины написали, что они брали ее на встречи, но тут же добавляли, что они не разговаривали с ней, что она просто молча садилась в машину, молча ехала с ними в Зал Царства, садилась на задних рядах в Зале, а после того, как встречи заканчивались, возвращалась к машине и ехала обратно в центр. Зачем же они написали свое письмо? Они были глубоко обеспокоены тем, не противоречили ли их действия существующим в организации правилам!

На заседании Руководящего совета было принято решение, что такую помощь оказывать можно, и, как уже говорилось, мне было поручено написать статьи, отражающие изменение в политике организации[501]. В первое воскресенье после этого заседания я поехал в Нью–Джерси с тем, чтобы выступить там с публичной речью. Когда я был в зале, ко мне подошел один местный старейшина и задал вопрос. Он рассказал об одной лишенной общения женщине, которая жила в нескольких километрах от Зала Царства и которой требовалась помощь для того, чтобы она могла добираться на встречи. Она сообщала, что не могла позволить себе еженедельно платить за такси, и что без посторонней помощи ей бы приходилось проходить пешком значительное расстояние. Старейшина сказал, что в то же самое воскресенье несколько «сестер» из собрания ехали на собрание на машине и проезжали мимо этой женщины. По его словам, они приехали в зал в слезах, так как чувствовали, что не имели права остановиться. Мне было особенно радостно сообщить ему, что те люди, кого он и все Свидетели считают «Верховным судом», приняли решение, разрешающее оказывать такую помощь.

Опять же, трагической чертой всего этого является то, что добрые и прекрасные человеческие чувства оказываются раздавленными, скованными, парализованными давлением и внушением организации. В действительности, в тех статьях за 1974 год я пошел намного дальше, чем просто предоставление транспорта или проявление обычной вежливости к лишенным общения. Была умерена позиция во многих других областях, особенно тех, что касались семейных взаимоотношений. Перед публикацией статьи были одобрены Руководящим советом. То, что многие, возможно, даже большинство Свидетелей с благодарностью приняли эти статьи, считая, что в них более правильно отражалось милосердное отношение Бога и Христа, некоторым образом отражает действительное состояние их сердца.

Как описано и в «Кризисе совести», через год после моего выхода из Руководящего совета, в «Сторожевой башне» за 15 сентября 1981 года в отношении поведения с лишенными общения был во многом был произведен возврат к позиции, существовавшей до 1974 года. В некоторых аспектах новая позиция была даже еще более жесткой, чем раньше. Мне печально, что некоторые старейшины и разъездные надзиратели выражали удовлетворение тем, что они посчитали «усилением» политики организации. И, как мы видели в 11 главе, мужчины и женщины сегодня позволяют этой политике серьезно вмешиваться в их отношения с другими людьми. Когда так происходит, люди позволяют другим брать верх над своей совестью, позволяют исходящим от организации произвольным решениям говорить им, когда можно проявлять сострадание, а когда нет. Если завтра организация изменит свою позицию, то большинство ее членов также изменят свою. Это ни что иное как внушение в одной из своих самых худших форм.