– Да. Я думаю, связаться ли мне с моей биологической матерью.
– Думаешь? – удивилась Ким. – Ты, выходит, не уверена, хочешь ли?
– Да я только несколько недель назад узнала, что меня удочерили, – поспешила объяснить Беа, боясь ее расстроить. – Все это здорово выбило меня из колеи. Поэтому я просто пытаюсь разобраться в своих чувствах.
Девушки переглянулись.
– Ты только сейчас узнала, что приемная дочь? – спросила Джен, глаза у нее расширились, в них появилась злость. – Твои приемные родители никогда тебе не говорили?
Беа покачала головой.
– Думаю, чем дольше они тянули, тем невозможней было признаться. Кроме того, моя мать объяснила мне в письме, что хотела всей душой верить, будто сама меня родила. Это сложно.
– Сложно? – возмутилась Джен. – Лучше сказать «неправильно». Она полностью выбросила из твоей жизни твою биологическую мать.
– Джен, – коснулась ее руки другая девушка.
– Нет, – отрезала Джен, отдергивая руку. – Да как она посмела не сказать тебе! Неужели пара, которая удочерит моего ребенка, скроет от него, что он приемный? Просто притворится, будто меня не существует!
Она заходила взад-вперед, и у Беа заколотилось сердце. Какого черта она наделала? Зачем вообще поделилась с этой ранимой девушкой своей историей? Они же подростки. Беременные девочки-подростки. «О, Беа, что ты за идиотка!» – огорченно подумала она.
– Значит, ты хочешь найти свою родную мать? – спросила Ким, поглядывая на расстроенную приятельницу.
– Ну, я в городе… она здесь живет. Я не знаю, встречаться ли с ней. Просто ничего не знаю.
– Боже, что ты такое говоришь! – закричала Джен. – Ты сомневаешься, хочешь ли встретиться с женщиной, которая дала тебе жизнь?
– Это… сложно, – повторила Беа. Нужно извиниться перед девушками, что расстроила их – точнее, одну, – и выбираться отсюда.
– Надеюсь, мой ребенок однажды приедет ко мне познакомиться, – сказала Ким. – Посмотри на себя. Красивая, здоровая, милая. Да кто же откажется узнать, что ее ребенок вырос таким с виду счастливым?
– Я откажусь, – сердито посмотрела на подружку Джен. – По-моему, гнусно, что она даже не желает встретиться со своей биологической матерью, но мне самой не хочется, чтобы мой ребенок меня разыскал. Да как, черт возьми, я смогу жить, зная, что в любой момент в мою дверь могут позвонить?
– И разве это не противоречие, Джен? – мягко спросила Ким. – Во всяком случае, Лариса – это наш консультант, – пояснила она Беа. – Она сказала, что ты просто живешь своей жизнью и делаешь это событие частью жизни своего ребенка, и если хочешь, чтобы тебя нашли, то можешь оставить в канцелярии информацию, а если не хочешь – не обязана это делать.
– Я не знаю, чего я хочу! – заорала Джен. – Но мне не требуется знать, что ребенок, от которого я откажусь, в один прекрасный день окажется реальным человеком, желающим меня найти. Поэтому убирайся отсюда! – завопила она, обращаясь к Беа.
– Господи, Джен. Я как раз хочу знать, – прошептала Ким и повернулась к Беа. – Я хочу узнать о тебе все хорошее. Я хочу верить, что однажды моя дочь сможет меня полюбить, пусть даже я и отдала ее. Я надеюсь, что когда-нибудь она захочет со мной познакомиться. – Она расплакалась.
– Посмотри, что ты наделала, дура! – воскликнула Джен и запустила в Беа сэндвичем.
Беа ахнула, когда кусок хлеба ударился в ее бедро и плюхнулся на землю, индейка и майонез запачкали джинсы. Лист салата упал на туфлю. Беа стряхнула его, нога у нее дрожала.
– Прошу прощения, – расстроилась она. – Прошу прощения. Я…
Сетчатая дверь со скрипом отворилась, и вышли три женщины, одна из них – Лесли, помощница директора.
– Почему мы должны слушать всю эту чушь? – повернулась к ней возмущенная Джен. – Я не хочу знать. Ясно? Я. Не. Хочу. Знать.
Ким снова расплакалась и убежала в дом.
– Я Полина Ли, – представилась Беа высокая темноволосая женщина. – Директор «Дома надежды». Мне жаль, но, думаю, сейчас вам лучше уйти, – доброжелательно добавила она. Села в кресло-качалку рядом с Джен и обняла девушку за плечи.
Беа подавила рвущееся из горла рыдание и побежала к машине.
Женщина, вышедшая вместе с Полиной и Лесли, догнала ее, когда она уже садилась в автомобиль.
– У меня есть салфетки, если хотите вытереть майонез, – сказала она, подавая ей упаковку носовых платочков «Клинекс».
Беа взяла салфетки, слезы жгли ей глаза.
– Спасибо.
– Я – Джемма Хендрикс, – представилась женщина, ее волосы цвета меда сияли под ярким солнцем. – Я пишу статью о «Доме надежды» и заканчивала интервью с директором, когда мы невольно услышали ваш разговор с девушками. Полина послушала и, видимо, посчитала, что сами девушки уже не справятся.
– Я чувствую себя ужасно, – заплакала Беа. – Я не хотела их огорчать. Ничего не собиралась говорить. Одна из девочек спросила меня, почему я здесь, и я честно ответила, хотя, судя по всему, не надо было. Мне следовало сообразить, насколько их могут ранить мои слова. – Качая головой, Беа закрыла лицо руками. – Что же я натворила?
Джемма коснулась ее плеча.