В поисках концепта: учебное пособие

Как мы уже отмечали во Введении (1–2—3), частотность использования слова «концепт» может соперничать только, пожалуй, с количеством разных его интерпретаций. Если к этому добавить, что «концепт» – принадлежность не только языка лингвистики (прежде всего когнитивной лингвистики), но и литературоведения, и логики, и философии, и культурологии, то легко себе представить всю эту терминологическую «вольницу». При этом данного слова практически нет в языке: оно (в отличие от слова 'концептуальный' или слова 'концептуализм', относимых к философско-литературоведческой терминологической сфере) не представлено в последних словарях русского языка: ни в «Новом словаре русского языка»[2], ни в «Толковом словаре русского языка конца XX века»[3], ни в «Русском семантическом словаре»[4],

Более того, в «Русском ассоциативном тезаурусе», где, по мнению его создателей и исследователей, есть «почти все», связанное с реальным русским речевым общением (его ассоциативно– вербальной сетью), 'концепт'представлен «хуже некуда» – его там просто нет[5].

Поэтому придется в данном случае идти другим путем. К счастью, начало этого «другого пути» уже положено блестящим исследованием В. З. Демьянкова «Понятие и концепт в художественной литературе и научном языке» [Демьянков, 2001]. Автор на основе большого корпуса текстов разных жанров проанализировал, как употреблялся этот «термин» (пусть пока будет в кавычках) в латинском, французском, итальянском и испанском (на родной территории), а также в немецком, английском и русском (на чужой территории) узусах. Вот вывод автора:

1. Языки варьируются по времени укоренения термина концепт в гуманитарных науках, в художественной литературе и в обыденной речи. Это варьирование наблюдается даже в рамках романоязычного ареала – источника данного термина. В научной латыни слово conceptus употребляется редко, и чаще всего в значении типа «зачатый», а не «понятие». В итальянском и испанском языках концепт (concetto и concepto соответственно) издавна встречается в текстах художественной литературы и входит в сравнительно большое количество идиоматических сочетаний, а во французском – нет.

2. В немецком языке концепт (Konzept, Konce. pt и т. п.) фигурирует (не в идиомах) в значении «набросок», т. е. близко к русскому конспект. В английском языке concept как философский термин со значением «понятие a priori» широко употребляется начиная со второй половины XIX в. В русском же языке, если отвлечься от «цитирующего» упоминания как термина средневековой философии, концепт начинает часто использоваться с 1920-х гг., причем вплоть до середины 1970-х гг. чаще всего как полный синоним термина понятие…

3. Пика употребительности в русском языке концепт достигает, когда этот термин начинают употреблять в значении ином, чем просто «понятие», особенно в гуманитарных науках. Разграничение проходит по следующей линии: понятия-то, о чем люди договариваются, их люди конструируют для того, чтобы «иметь общий язык» при обсуждении проблем; концепты же существуют сами по себе, их люди реконструируют с той или иной степенью уверенности. Иногда референты у терминов концепт и понятие совпадают. Так, в данной работе я попытался реконструировать значение термина концепт, т. е. реконструировать «концепт концепта» на основе наблюдений над его употреблением в разных интеллектуальных культурах. На основе этой реконструкции и предлагается говорить о понятии концепт, т. е. о дальнейшем употреблении этого термина в заранее оговоренном значении, лежащем в рамках интернационального (а не только русского) узуса.

4. В таких – реконструируемом и предлагаемом здесь – истолкованиях значение термина концепт содержит идею «зачаточной истины», заложенной в латинском conceptus «зачатый». Концепт-то, что, видимо, «зачато», но в действительности чего мы можем убедиться только в результате реконструирующей «майевтической» процедуры.

5. Своеобразная мода на термин концепт в научной и художественной литературе конца XX – начала XXI в. указывает на интерес к реконструкции тех сущностей в жизни человека, с которыми мы сталкиваемся в обыденной жизни, не задумываясь над их «истинным» (априорным) смыслом. Оказалось, что далеко не всегда можно «договориться» о понятиях: иногда продуктивнее реконструировать привычные смыслы, или концепты, и на основе сложившихся представлений – старых концептов, не разрушая их, попытаться сконструировать новые понятия. Новое, особенно в этике, является реконструкцией старого. Со справедливостью этого положения мы сталкиваемся и в общественной, и в научной жизни» ([Демьянков, 2001; 45;] все выд. автора. – Ю. П.).