В поисках любви

– Может быть, вы и правы, мне трудно судить, – проговорила Юлия. Она вдруг почувствовала раздражение; этот старик вдруг стал вызывать у нее неприязнь. В его голосе, жестах, даже в построении фраз звучало внутреннее высокомерие; так смотрят представители высших цивилизаций на отсталые племена, задержавшиеся в своем развитии. – И все же я хотела бы знать, – сказала она.

– Дорога, которая имеет конец, ни к чему не ведет. Попробуйте подумать о том, что будет, когда вы окажитесь на этой станции? Нельзя же чтобы вам разжевывали каждую мысль. От этого никогда не бывает никакой пользы.

Юлия резко встала и сверху посмотрела на Менделя.

– Я уже говорила и еще раз вам скажу. Мне кажется, что вы очень не любите людей. И свою нелюбовь обращаете в теории, где низводите их до положения насекомых.

Мендель тоже бросил на нее внимательный взгляд.

– Что ж, я тоже говорил вам и еще раз скажу, люди и насекомые очень близки друг к другу. Те и другие абсолютно бессознательны, но высокоорганизованы. Те и другие ползают по земле, одни только на четырех ногах, другие – на двух. А в остальном совпадение почти полное. Хотя вы правы, между ними есть одно несущественное отличие – у людей несравненно больше бессмысленных желаний. Так что, я лично отдаю предпочтение насекомым.

Юлия пожала плечами и, не прощаясь, вышла из дома.

Глава 11

Во второй половине дня позвонила Анна Владимировна и сказала, что заедет за ней, чтобы отправиться в детский дом. Юлию этот звонок обрадовал; разговор с Менделем оставил у нее неприятный осадок, и поездка могла помочь растворить его в чем-то новом и свежем. Кроме того, ей хотелось поговорить с Довгаль насчет художника, вернее его намерения выставить это злополучное полотно на всеобщее обозрение.

Довгаль была точна и приехала минуту в минуту. Вместе с ней в машине находились еще две дамы, одна из них была Агата, а вот имени второй Юлия не помнила.

Детдом располагался всего в получасе езды от дома Юлии. К нему вело прямое, как стрела, шоссе. И весь этот короткий отрезок пути дамы безостановочно кудахтали. В основном речь шла о последних новинках моды, каких-то слухах и сплетнях об общих знакомых. Юлия вдруг вспомнила слова Менделя о том, что люди не понимают ни смысла, ни причины своих речей и поступков. По крайней мере, к этим женщинам эта мысль подходит полностью.

Хотя Юлии не терпелось поговорить с Довгаль, но вести разговор на такую тему при свидетелях ей не хотелось, и она размышляла о том, как бы ей намекнуть, что она жаждет пообщаться с ней конфиденциально. Но пока такой возможности судьба ей не предоставляла, и она просто молчала, стараясь, насколько это позволяли обстоятельства, не слушать пустую болтовню дам-благотворительниц.

Детдом приютил старый трехэтажный дом. Его давно не ремонтированный фасад сразу же наводил на грустные мысли. Их встретила директор – полная женщина, которая представилась Риммой Николаевной. Она как-то странно смотрела на прибывшую делегацию, как будто оценивала, что с нее можно поиметь. Один из таких взглядов Юлия поймала и на себе; она попыталась улыбнуться, но почувствовала, что губы не захотели ей подчиниться и остались неподвижными.

Она испытывала не то волнение, не то смущение. Еще ни разу ей не доводилось посещать такие заведения, и она даже не совсем ясно представляла, какая картина откроется ее взору. Почему-то она представляла питомцев детского дома оборванными и несчастными, смотрящими на мир грустными и голодными глазами. Она понимала, что эти представления внушены ей литературой давно ушедшей эпохи, но отделаться от них не могла, так как других у нее просто не было.

– Что вы хотите увидеть у нас? – осведомилась директор.

– Мы бы хотели посмотреть ваше заведение, а потом обсудить, чем мы можем вам быть полезными, – наметила порядок посещения Довгаль.

– Хотите познакомиться с детьми?

– Да, непременно, – неожиданно для себя горячо проговорила Юлия. И тут же поймала на себе испытывающий взгляд главы их небольшой делегации.

– В таком случае, пойдемте.

Детдом находился явно в запущенном состоянии.

Достаточно было сделать всего несколько шагов, чтобы понять это; облупившаяся краска на стенах, полусгнившие окна и двери, разбитая мебель. Директор, как заправский экскурсовод, давала объяснения, рассказывала о славных традициях вверенного ей заведения и заодно жаловалась на нехватку средств. Им навстречу то и дело попадались дети; почему-то Юлия была уверена, что здесь все одеваются одинаково. Но это было совсем не так, на каждом ребенке была своя одежда, и это почему-то немного успокаивало ее.

Внезапно одна из дверей с шумом распахнулась, и из нее выбежала ватага мальчишек. Один из них налетел прямо на Юлию, сильно ударив ее головой в живот. Она ахнула одновременно от боли и от неожиданности и схватилась за ушибленное место. Это происшествие мгновенно изменило поведение до этой секунды выдержанной директрисы, она схватила виновника за воротник и закатила ему звонкую оплеуху.

– Ты почему не смотришь, куда бежишь? – заорала она ему прямо в ухо.