В поисках манускрипта

— Главное, выживи.

Слабая улыбка, скользнувшая по его губам, почти неощутимое движение его пальцев, обозначающих пожатие, была ей ответом.

— Пора, — сказал Корвин. — Динола, отпусти его руку, ему нужно прикоснуться к порталу. Ты же не хочешь уйти вместе с ним?

Девушка послушалась и отошла.

Саш посмотрел на сиявшее перед ним зеркало портала и протянул к нему руку.

Вокруг его фигуры вспыхнуло знакомое магине голубоватое свечение, потом последовала вспышка, Саш исчез, и портал погас, погрузив портальную комнату во мрак.

Свеча, оставленная Динолой у входа, стала основным источником света и немного разогнала обрушившуюся на них темноту.

— Ну что, девочка моя, пошли. Нас ждут.

Они собрали вещи Саша, взяли носилки, вышли из портальной комнаты.

На полу у двери сидели лечебники, которые поднялись при их появлении. Корвин, не говоря ни слова, отдал Берку носилки, забрал у Динолы свечу, и они все вместе пошли в обратный путь по переплетению подвальных коридоров.

Они дошли до лечебного зала и перед тем, как отпустить своих лечебников, маг опять сделал какое-то непонятное движение рукой, на которое с трудом сдерживающая накатывающие слёзы Динола бессознательно всё-таки обратила внимание.

— Дина, — тихо, чтобы не слышали парни, обратился Корвин к девушке. Она вздрогнула, услышав, как назвал её маг. Как Саш! — Дело в том, что при сложившихся обстоятельствах ты вряд ли вспомнила, что существование портала является тайной, которую необходимо сохранить. Зато это помнил я и заблокировал у лечебников краткосрочную память, поэтому они не будут помнить, куда и как мы ходили и что делали. Для них — мы отнесли Саша в мои покои. Это именно то, что я сказал им перед блокировкой. Не рассказывай им ничего и не напоминай, я тебя прошу.

Для всех остальных и даже для графа он теперь лежит в беспамятстве там, у меня в покоях, и я за ним ухаживаю.

Она устало кивнула.

Маг внимательно посмотрел на неё. Она почувствовала, как что-то коснулось её эмоционала. Корвин пытался помочь, воздействуя на её кокон. Действительно, ей стало чуть легче.

— Олин, проводи Динолу, пожалуйста, до её покоев, — громко сказал Корвин, отворачиваясь от девушки, словно просто утешал её и не сказал ей ничего важного. — Берк, Тин, принесите мне мешок с вещами Саша, я их заберу с собой.

* * *

Олин, и сам в полном смятении после сегодняшних событий, сопровождал девушку до самой двери её гостиной. Она шла рядом с ним по полутёмным коридорам с застывшим лицом, освещаемым только светом свечи, которую несла в руке.

Динола знала, что ещё в лечебном зале Корвин магически помог ей и немного успокоил раздирающие её кокон вихри, однако удержать это состояние она не смогла. Отчаяние вновь затопило её.

Такой замечательный день, который начался слезами горькой обиды, а потом подарил ей настоящую радость от возвращения друга, заканчивался с трудом сдерживаемыми рыданиями, которые комком стояли в горле и мешали дышать. Чувство обиды, которую она ощущала утром, теперь казалось мелким, глупым и детским. Оно просто меркло перед ощущением подошедшей слишком близко смерти с плетью экзекутора в руке.

Олин шёл рядом, искоса поглядывая на профиль её ничего не выражающего лица с плотно сжатыми губами. Он понимал, что девушка их последних сил пытается удержать плотину, сдерживающую океан бушующих внутри неё эмоций.

В полном молчании они подошли к двери гостиной. Динола открыла её и повернулась, напряжённо глядя на своего спутника, который не произнёс за всю дорогу ни слова. Глаза её неестественно блестели, отражая пламя свечи.

Видимо, Динола хотела просто попрощаться, но спазм сдавил ей горло, и, вместо слов она всхлипнула и с усилием глотнула. Брови её страдальчески сдвинулись, лицо исказилось, и, пытаясь скрыть своё состояние, она отступила вглубь своей гостиной.

Олин больше не мог вынести её переживаний. Он забыл сидящую занозой мысль о том, что так сильно переживает и плачет она по другому мужчине, к которому ревновал девушку с самого начала. Он уже не помнил, где они находятся. Ему было необходимо помочь, облегчить ей эту боль, которая всё-таки прорвалась у неё сквозь эту тщательно удерживаемую маску.

Подчиняясь порыву, Олин шагнул за ней в гостиную, взял из её рук свечу, не глядя поставил на какой-то столик, стоявший тут же у входа, и обнял девушку, словно закрыв от остального мира. Она благодарно прижалась к его груди, и зарыдала, не в силах больше терпеть эти боль и отчаяние, которые накопились в ней за этот длинный вечер. Слёзы полились из неё бурным потоком. Она никак не могла остановиться, хотя у неё уже кружилась голова и подкашивались ноги.

Олин бормотал что-то ласковое и утешительное, пока не ощутил, что девушка у него в руках начинает медленно оседать на пол. Тогда он подхватил её, отнёс в спальню и осторожно положил на кровать.

— Не уходи, — тихо, осипшим от слёз голосом произнесла Динола, не отпуская его руку. — Мне с тобой легче.

Олин колебался, боясь, что девушка, успокоившись, утром может пожалеть о своей просьбе.

— Просто ляг рядом и обними меня. С тобой мне легче, — повторила она жалобно.