В поисках Марселя Пруста

Постепенно многие из его старых и самых нежных друзей, не теряя своей привязанности к нему, молча уходили в тень. Так было с Рейнальдо Аном, с Люсьеном Доде, Робером Дрейфусом. Им обидно было видеть, как новые знакомые, привлеченные славой или профессиональными связями, казалось, взяли верх над спутниками всей его жизни. По словам Люсьена Доде это была притча о винограднике: "Как! Последние трудились всего час, а платят им столько же?" Они бы предпочли, чтобы их Марсель вечно оставался гениальным любителем, безразличным к тому, что о нем говорят, к почестям, к тиражам, к рекламе.

Однако, как ни странно, он интересовался "этими пустяками", и занимался ими с въедливой и подозрительной рассудочностью, которую вносил во всё. Племянница и сестра Селесты по его распоряжению ходили к книгопродавцам, чтобы проверить, стоят ли "Германты" во всех витринах. Он чуть не каждый день писал Галимару письма, сетуя на слишком малое число изданий. Для "Свана" пренебрегли добавить к числу изданий НРФ тираж Грассе.

Пруст Гастону Галимару: "Касательно "Девушек в цвету" я, похоже, копирую собственную пародию на Гонкуров, говоря, что моя книга на всех столах в Китае и Японии. И однако отчасти это верно. Для Франции же и сопредельных стран это верно не отчасти, а совершенно. Я не знаю банкира, который не нашел бы ее на столе своего кассира, так же как у меня нет такой знакомой, которая, отправившись в путешествие, не обнаружила бы ее у своих подруг, в Пиренеях или на Севере, в Нормандии или в Оверни. Непосредственный контакт с читателем, которого я не имел со "Сваном", происходит каждодневно; так же часто просят статей для газет. Это вовсе не прибавляет мне тщеславия, ибо я знаю, что порой случается мода и на самые плохие книги. Это не прибавляет мне тщеславия, но я надеялся, что это прибавит мне сколько-нибудь денег. Количество изданий - не единственный показатель популярности, но все же это показатель, подобно биржевым котировкам или градусам температуры больного. И что же? По мере того как "Девушки в цвету" продаются, число изданий уменьшается..."

Он сравнивает и жалуется:

"Открыв сегодня "Нувель ревю франсез", вижу на обложке: Пе-рошон, "Нен" - семьдесят пятая тысяча экземпляров. Однако "Нен" появилась годом позже "Девушек в цвету". К тому же, сколь бы теплые чувства я ни питал к господину Перошону, "Нен" является тем редким случаем Гонкуровской премии, когда, справедливо или нет, объявляют "достойной" не самую блестящую книгу. Так что диспропорция количества изданий по сравнению с "Девушками" кажется мне огромной..."

Он увлеченно заказывал статьи о своем детище, а при необходимости и сам писал их, с гордостью приводя "словцо" Леметра: "Когда этот Пруст плох, он так же хорош, как Диккенс, а когда хорош, то гораздо лучше", и говорил, что готов платить за отклики в других газетах, которые воспроизвели бы самые дифирамбические из похвал. Ему хотелось даже более скандальной рекламы, он и сокрушался, что его книга не была объявлена, подобно сочинению Поля Морана, плакатом: "Не давайте читать юным девушкам". Не довольствуясь Гонкуровской премией, он "прощупывал" Академию на предмет Большой премии по литературе. Ему нравился ежедневный ворох хвалебных писем, который Альфонс Доде назвал некогда "маков цвет", имея в виду чересчур броскую окраску лепестков и их недолговечность. Ему нравилось, что наваленные на "шлюпке" тетради ценились теперь на вес золота в качестве драгоценных рукописей.