В поисках рая и ада

Ты, Океан в корабле поперек переплывши, достигнешь

Низкого брега, где дико растет Персефонин широкий

Лес из ракит, свой теряющих плод, и из тополей черных,

Вздвигнув на брег, под которым шумит Океан водовратный,

Черный корабль свой, ступи ты в Аидову мглистую область.

(Одиссея, X, 508–512)

Сам Одиссей по совету богини Цирцеи в страшный подземный мир Аида не спускался — он остановился у глубокой расселины, принес жертвы душам и беседовал с теми, которые поднимались из мрачного царства Аида. Из разговоров с душами Одиссей понял, насколько безрадостно их существование. Гордый герой Троянской войны, победитель Гектора Ахилл готов поменяться судьбами с последним поденщиком, живущим на земле. Мудрый судья Тересий говорит, что подземный мир Аида — это «безотрадная обитель мертвых».

Второй вариант гомеровского загробного мира мы находим в двадцать четвертой песне «Одиссеи», в которой говорится о том, что Эрмий (Гермес), бог Тилленийский, встречает женихов Пенелопы, убитых Одиссеем, возвратившимся из долгих странствий:

…души из трупов бесчувственных вынул…

И столпясь полетели за Эрмием тени, с визгом, как

Мыши летучие, в недра пещеры глубокой.

(Одиссея, XXIV, 1–6)

Эти варианты загробного мира очень напоминают «страну без возврата» древних шумеров и вавилонян. Подземный мир Аида так же безотраден. Все души умерших в равной степени влачат жалкое существование в нем, и это говорит о том, что мы имеем дело с древним слоем верований, относящимся к тому периоду, когда загробный мир рассматривался как простое вместилище для душ умерших.

Однако в мифологии древних греков встречаются и существенно новые моменты в представлениях о загробном мире, прежде всего идея воздаяния за земное поведение. Среди героев подземного мира есть и лица, которые наказаны богами в своей посмертной жизни. Так, Сизиф должен вечно катить в гору мельничный жернов. Голодом и жаждой мучается в аду Тантал, попытавшийся во время пира накормить богов человеческим мясом, чтобы проверить их всевидение. Вечно должны наполнять сосуды без дна Данаиды, умертвившие своих мужей.

Третий вариант гомеровского загробного мира ничего общего не имеет с подземным царством Аида. Четвертая песня «Одиссеи» рассказывает о том, как сын Одиссея Телемах в поисках каких-либо сведений о своем отце, который не вернулся от стен Трои, попадает во дворец царя Менелая. Ласково приняв сына своего соратника по Троянской войне, царь вспоминает об Одиссее. В ответ на жалобы Телемаха на поведение женихов своей матери и жены Одиссея Пенелопы Менелай рассказывает ему о том, как по пути из-под Трои ему удалось победить морского бога Протея и заставить его предсказать ему судьбу.

Но для тебя, Менелай, приготовили боги иное:

Ты не умрешь и не встретишь судьбы в многоконном Аргосе;

Ты за пределы земли, на поля Елисейские, будешь

Послан богами — туда, где живет Радамант златовласый,

     (Где пробегают светло беспечальные дни человека,

     Где ни метелей, ни ливней, ни хладов зимы не бывает;

     Где сладкошумно летающий веет Зефир, Океаном

     С легкой прохладой туда посылаемый людям блаженным)…

(Одиссея, IV, 561–569)

Сходные тенденции наблюдаются и в религии древних римлян. Но, пожалуй, наиболее определенное слияние картин ада и рая в единое представление о загробном мире на стадии национально-государственных религий произошло в маздаизме — религии Древнего Ирана. Своими корнями она уходит в далекое прошлое. Согласно преданиям, в VI в. до н. э. она была существенно реформирована легендарным пророком Заратустрой и стала официальной религией древнеперсидского государства.